Илья Чавчавадзе - Стихотворения и поэмы

Всадник

И моя душа томится злобой,
Сердце гневом сумрачным полно,
Яростью мы одержимы оба.
Мне теперь на свете всё равно!

И, красуясь, он коня пришпорил.
Соколом рванулся конь лихой,
Цокоту подков недолго вторил
Горный кряж за шумною рекой.
Зависти незваной не противясь,
Прошептал аробщик: «Вот счастливец!»
И вола ударил он в сердцах,
И, тряхнув с досады головою,
Двинулся дорогою глухою
С той же скорбной песней на устах.

Подле Куди темен лес высокий.
В том лесу разбойник одинокий
Находил пристанище не раз,
Там деревья гибелью грозили,
В том лесу Како Бгачиашвили
Скрылся от недружелюбных глаз.

Месяц побледнел и закатился.
Чутким сном разбойник позабылся
Под навесом сумрачной листвы.
Враг людей, он спал, отвергнут роком,
Конь его косил пугливым оком,
Под седлом стоял среди травы.

Листья трогал ветер осторожный,
Конь ретивый вздрагивал тревожно
И глядел в редеющую тьму.
И сначала конь насторожился,
А потом взметнулся и забился:
Звон подков послышался ему.
И тогда со взвившеюся гривой
На дыбы он вскинулся легко,
Разбудил, заржав нетерпеливо,
Господина своего Како.

И вскочил как лев Бгачиашвили,
Взвел курок бестрепетной рукой.
Подлетает всадник. Лошадь в мыле.
И ему Бгачиашвили: «Стой!
С чем явился: с дружбой иль враждою?»

Всадник

Успокойся, я тебе не враг.

Како

Если так — поговори со мною.
Будь к добру знакомство, если так.

Всадник

Я твой друг, коль ты Бгачиашвили.

Како

Что ты хочешь, всадник молодой?

Всадник

Чтобы мы одну судьбу делили,
Жить с тобой и умереть с тобой!

Како

Мне твое прямое слово мило.
Мы друзья. Да будет так всегда.

Всадник

Сердце ищет сердца, силы — сила.
И твоя беда — моя беда.

Како

Ты мой брат. От края и до края
Этот лес — владение мое;
Не страшна мне здесь вражда людская,
Хоть мое не заперто жилье.
Кров мой там, где ночь меня застала,
Сень любого дерева — мой дом.
Этот лес дарил мне счастья мало,
Но и горе было легче в нем.
Чутким сном забудешься, как заяц,
И во сне тебя терзает страх,
Голодаешь, в зарослях скитаясь,
День и ночь — оружие в руках.
Горе тем, кто принял жребий скудный,
Надоест покорствовать судьбе.
Всё же легче бремя жизни трудной
Там, где мы хозяева себе.
У меня стальные побратимы,
И, пока не наступил мой срок,
Мы взаимной верностью хранимы —
Я, винтовка, да еще клинок,
Да еще, как страсть неукротимый,
Конь мой верный, выращенный мной, —
Сколько вместе бед перенесли мы
В бесприютной стороне лесной!
Верному коню не оступиться,
Не сробеть булату никогда,
Да и сам Како не побоится
Вместе с ними сгинуть без следа.

Вот какое у меня богатство!
И пускай врагов моих не счесть,
Верному в лесу — почет и братство,
Вероломному — вражда и месть.

Долгою была твоя дорога.
Беден мой приют. Сойди с коня
И за хлеб мой черствый слишком строго
Не суди разбойника — меня.

Всадник соскочил с коня, подпругу
Отпустил, хурджин и бурку снял,
Заглянул в глаза коню, как другу,
На потраву жирную пустил.
Как погнал коня он на потраву,
Сел он пред хозяином своим,
И пришелся гость Како по нраву,
Да и гостю стал Како родным.

Како

Ты прости мне мой вопрос нескромный:
Где ты, брат, услышал про меня?
Почему, скажи мне, в лес мой темный
Ты направил своего коня?

Всадник

Я тебя искал не уставая,
А услышать про тебя легко:
О тебе гремит молва людская,
Дети знают, кто такой Како!
Стар и млад твердят твое прозванье,
На тебя надеется народ,
О тебе правдивое преданье
И до наших правнуков дойдет.
Говорят, ты голову загубишь,
А неправды не перенесешь,
И простого человека любишь,
И защита бедняку — твой нож.
Диво ли считать счастливца братом?
Нет, не этим славен подвиг твой!
То ли дело — братство с небогатым,
Угнетенным горькою судьбой!
Если помнишь, так Арсен когда-то
Свято свой простой народ любил,
Он судьбу, печаль и радость брата
На груди бесстрашной приютил.
Люди, чтущие Арсена, правы:
Стоит он своей высокой славы,
Доброй матери его хвала!
Всякий рад бы вырастить такого,
Но Арсена не родить второго,
И не нам свершить его дела…

Я и вчуже был знаком с тобою.
Как мечтал принять я твой удел
И себя связать с твоей судьбою!
Но расстаться с домом я не смел.
Срок настал — и прогневил я бога:
На меня судьба взглянула строго…
Слушай, брат, я расскажу тебе
Всё по правде, что со мною было,
Как меня беда с дороги сбила,
Прежде благодарного судьбе.

Слушай. Горе с детства мне знакомо.
Было мне двенадцать лет, когда
Оторвал меня наш князь от дома
И послал пасти свои стада.
И сначала тяжкий гнет печали
Я в разлуке выносил с трудом,
Слезы горькие не высыхали
На лице измученном моем.
Я томился в ту годину злую
И в мечтах всё видел дом родной;
Позабыв свою печаль былую,
Пастухи смеялись надо мной.
Со слезами не было мне сладу;
Вечных слез и сам стыдился я:
Убегу от всех, на землю сяду,
Плачу, чтоб не видели друзья.

Но явило мне забвенье милость:
Сумрачное облако ушло,
Маленькое сердце прояснилось,
Мне не так уж было тяжело.
Видно, свыкся я с моею долей,
Песни петь, смеяться стал потом,
В чистом поле позабыл о воле
И не плакал, вспоминая дом.

О, как бестревожно проходили
Наши дни, слагаясь в круглый год!
Дружно мы с товарищами жили,
Знать не знали горя да забот.
Мы делили труд между собою,
Не ленясь пасли свои стада,
И черед — кому идти в ночное —
Мы не нарушали никогда.

Помню, солнце за горой садилось,
Звезды усыпали небосвод,
К ночи стадо сытое сходилось,
Тут мы пересчитывали скот.

Скот привязан. На лесной опушке
Кто-нибудь костер уже разжег,
Мы приносим ужин свой да кружки
И садимся у костра в кружок.
Песня испугает о полночи
Птиц, заснувших в зелени на час,
Дрема ли нам затуманит очи —
Сказку скажет кто-нибудь из нас…

В просветлевшем небе золотая
Гасла предрассветная звезда…
В этот час будили, окликая,
Пастухов для нового труда,
Голосами оживляя дали
До подножий кряжей снеговых,
Мы от пут коров освобождали,
Напевая, погоняли их.
И трава клонилась луговая,
Разбредался тучный скот, мыча,
И слетались мы, как птичья стая,
Около студеного ключа.
Освежались влагой ледяною,
Горною водой смывая лень,
У ручья закусывали стоя,
Звонкой песней начинали день.
Мы бросали камни, в мяч играли,
К Алазани стадо пригоняли
В душную полдневную жару;
Стадо жажду утоляло жадно,
Мы в воде кипучей и прохладной
Заводили новую игру.
Мало ли что в отрочестве мило?
Где ж всё то, что сердце веселило?..