Алксандр Власов - Баллады

Охотно тут узнали старожилы,
Кто маялся для Фени в мастерской,
Кто вытеснил очаг её постылый
Готической постройкой над рекой.

Ко времени предстала суверену
Маркиза, не забывшая вуаль.
А муж устроил ей наутро сцену,
Решив её вселение в Версаль.

Отменные доходы в утешенье,
Не камеру темницы выбрал он.
Ей выпало большое повышенье —
Всевластие прекрасное, как сон.

Уста дарил ей радостно владыка,
Владычица по внутренней борьбе.
Все прелести избыточного шика,
Все почести присвоила себе.

Но ведая, что вряд ли лишь единой
В любовницах ей быть у короля,
Сама для них и стала паутиной,
Политикой по-своему руля.

Впоследствии промолвила больная
Людовику пред вазой хризантем:
«Я поиски вела, почти не зная,
Что надобно владеющему всем.
Узнала же на позднем я полёте.
Не требуйте разгадки и грозой:
Коль я скажу, улыбкой вы блеснёте;
Прозрев и так, оттаете слезой.

На траурной прощальной волоките
Поймёте вы, что главное в судьбе,
К дождю свою утрату приобщите,
По мне скорбя со вздохом о себе».

Всё помнила давнишняя подруга,
Что горестно кругом его житьё,
Что в принципе ему нужна супруга,
А, следственно, пора сыскать её.

Письмо велит ему случиться в Риме,
Чтоб огненно промолвить имя «Лу»,
Воочию узнать о херувиме,
Довериться глубокому челу.

Красавицей, представленной в соборе,
Без удержу увлёкся тотчас он,
И лирика, богатая как море,
Настойчиво гнала девичий сон.

Однако мать ей знающе желала
Не Фридриха, а Пауля скорей,
В характере спокойного вассала
Таившего немало козырей.

Негордые даны другому средства,
Поэтому несмело сватовство,
Поэтому способного посредства
Просить ему у друга своего.
Наследница чужого генерала
Не стоила духовного царя,
Моральную поддержку предлагала,
Супружеской опоры не беря.

Впивать его значительные речи —
Не льстить ещё потребностям его.
Становятся проблемней сами встречи:
Припадками пугает естество.

Отныне Лу тверда в ориентире,
Но жжёт её за твёрдость уйма фраз,
И дни делить ему с умнейшей в мире
Для маленькой трагедии не раз.

А девушка, не грея тщетной жажды,
С посредником является вдвоём,
И сникшему почудилось однажды,
Что шепчутся насмешливо о нём.

Обманут он ужасно, вероломно.
Симпатия меж Паулем и Лу.
На свете всё бесцветно, всё никчёмно.
Во мнительность ушёл он и во мглу.

Ускорила давнишняя подруга
Вмешательством исход ошибки той.
Покинута философом округа.
Поругано достоинство святой.

Обидите его – хлебнёте бедствий.
Боятся все подобного плода.
Хоть облачно скорей в его соседстве,
Зовут его на праздники всегда.

Смеющихся, кричащих оживлённо
Дурманило питьё, держа в плену,
Когда колдун увидел уязвлённо
Посмевшего обнять его жену.

Заметная красавица Татьяна
Перечила запросам усача,
А муж её воззрился на смутьяна,
В конце концов одно пробормоча:

«Раскрой свои объятия, похоже,
На холоде фонарному столбу!»
Усач отстал от юбки вдруг – и что же?
На улицу убрался сквозь гульбу.

«Мозгами, знать, испортился Василий!» —
Известие принёс избе пацан.
От выпивки и трапезных обилий
На зрелище подался шумный стан.
Увидели творящего объятья
Над улицей фонарному столбу,
Творящего отборные проклятья,
Чтоб истую услышали мольбу.

Не мог усач обратно без подмоги
Подошвами добраться до земли,
Сельчане же с гармонью у дороги
Частушки лишь и пляски завели.

Потом ему кокарда подсобила.
Как понял он ужасные дела?
Какая-то неведомая сила
На столб его, хмельного, подняла.

Благая весть округой пролетела:
Потешится с людьми король Артур.
Явиться там Элейна захотела.
Никто не возражал ей чересчур.

Охотно к ней душой располагался
Король Артур, а с ним и ровно все.
Единый Ланселот остерегался
Стремить огонь очей к её красе.

Для девушки затмился блеск юдоли.
Гипноз её, однако, несравним —
И сблизился с ней рыцарь яркой доли,
Считая, что Гвинерва перед ним.

Объятия на ложе разогретом
Участливо сокрыла полумгла.
Гвинерва же доведалась об этом
И милого от трона прогнала.

Сознание померкло в паладине.
Пропал он из обители молчком.
Узнать его никто не мог отныне,
Повсюду полагали дурачком.
А женщине припала вдруг охота
Воссетовать о строгости своей:
Подайте вновь ей сэра Ланселота,
Любимого найти извольте ей.

Но кто найти безумца подвизался,
В усердии доведался тщеты.
Несчастный же, скитаясь, оказался
Средь города старинной красоты.

Ложиться с темнотой на боковую
У тех опор ему разрешено,
Где виделась Элейна зачастую,
Задумчиво смотревшая в окно.

Но вскорости для челяди дворцовой
Принёс один из рыцарей дары.
Помешанный, дивясь одежде новой,
Подался на садовые ковры.

Ласкаемый прохладой тиховейной,
Близ ирисов уснул он у ручья.
Нечаянно был узнан он Элейной,
К ней в замок унесён от соловья.

Тогда благодаря священной чаше
Сознание вернули вновь ему.
С Элейной, став ещё гораздо краше,
Вверялся муж Эдему своему.

У рыцаря прямое зараженье
Стекавшая показывала кровь:
Отравленный клинок ему в сраженье
Согнул усугублённой болью бровь.

А знахари, ища противоядий,
Потребного, к несчастью, не нашли.
И рыцаря в ладью у водной глади
Велением его перенесли.

Привычную с ним арфу положили,
Съестное, скарб и розу на скамью.
Над жертвой чайки хриплые кружили,
Без паруса вода несла ладью.

К земле его приблизило заметно
В рассветной мгле, под розовой луной.
Бряцавшего на арфе беспредметно
Приветили неблизкой стороной.