Генрик Ибсен - Драмы. Стихотворения

Сольнес (уклончиво) . Оставайтесь у меня, Рагнар. Условия по вашему желанию. Вы сможете жениться на Кае. Зажить без забот. Может быть, даже счастливо. Только не думайте строить сами.

Рагнар.Да, да… так , значит, и придется пойти сказать отцу… Я обещал ему… Так и сказать ему, перед смертью?

Сольнес (содрогаясь). О-о! Скажите ему… скажите ему, что хотите. Самое лучшее — ничего не говорите. (С внезапным порывом.) Не могу я поступить иначе, Рагнар!

Рагнар.Так вы позволите мне взять чертежи обратно?

Сольнес.Берите, берите их! Вот они на столе.

Рагнар (идет к столу). Благодарю.

Хильда (кладет руку на папку). Нет, нет, оставьте.

Сольнес.Зачем?

Хильда.Я тоже хочу посмотреть их..

Сольнес.Да ведь вы уже… (Рагнару.) Ну, пусть они полежат здесь.

Рагнар.Извольте.

Сольнес.И ступайте сейчас же домой к отцу.

Рагнар.Придется, видно.

Сольнес (почти с отчаянием). Рагнар, не требуйте от меня невозможного! Слышите! Не требуйте!

Рагнар.Нет, нет. Извините… (Кланяется и уходит в маленькую дверь.)

Хильда (идет и садится на стул у зеркала, сердито глядя на Сольнеса). Это было ужасно гадко с вашей стороны.

Сольнес.И вам так кажется?

Хильда.Да, безобразно, гадко! И бессердечно, и зло, и жестоко.

Сольнес.Ах, вы не понимаете моего положения.

Хильда.Все-таки… не вам быть таким.

Сольнес.Вы же сами недавно сказали, что только я один должен иметь право строить.

Хильда.Так могу говорить я, а не вы.

Сольнес.Я тем более. Я ведь недешево купил свое место.

Хильда.Ну да. Ценой какого-то семейного уюта… как вы это называете… и тому подобного.

Сольнес.И своего душевного спокойствия вдобавок.

Хильда (встает). Душевного спокойствия! (С чувством.) Да, тут вы правы!.. Бедный строитель, вы ведь воображаете, что…

Сольнес (с тихим, клокочущим смешком). Присядьте-ка опять, Хильда, да послушайте, — рассказ будет забавным.

Хильда (садится; напряженно). Ну?

Сольнес.Это такая пустяковая, смехотворная история. Ведь всего и дела было что трещина в дымовой трубе.

Хильда.Только и всего?

Сольнес.Да, вначале. (Придвигает стул ближе к Хильде и садится.)

Хильда (нетерпеливо, хлопая себя рукой по колену). Так трещина в дымовой трубе, значит!

Сольнес.Я заметил эту трещину еще задолго до пожара. Каждый раз, как мне случалось бывать на чердаке, я смотрел, тут ли она еще.

Хильда.И она была?

Сольнес.Да. Никто, кроме меня, не знал о ней.

Хильда.И вы никому ничего не говорили?

Сольнес.Нет, не говорил.

Хильда.И не подумали велеть, чтобы ее заделали?

Сольнес.Думать-то думал… Но дальше этого не шел. Каждый раз, как я хотел заняться этим, словно кто останавливал меня. Ну, не сегодня, думалось мне, — завтра. Так до дела и не дошло.

Хильда.Да зачем же вы так мешкали?

Сольнес.Затем, что я все раздумывал… (Медленно и понизив голос.) А что, если благодаря этой небольшой черной трещине в дымовой трубе я выдвинусь… как строитель…

Хильда (глядя перед собой). Да… в такой мысли должно быть что-то захватывающее.

Сольнес.Донельзя захватывающее, совсем непреодолимое. Ведь ничего, казалось мне, не могло быть легче и проще. Мне хотелось, чтобы это случилось в зимнее время. Незадолго до обеда. Я бы отправился с Алиной покатать ее на санках. Прислуга вся дома и… жарко натопила бы печки…

Хильда.День, значит, предполагался ужасно холодный?

Сольнес.Да, этак… морозный. И они желали бы угодить Алине… чтобы ей было потеплее, когда она вернется с холода.

Хильда.Ну да, — она, верно, очень зябкая.

Сольнес.Именно. На возвратном же пути мы заметили бы дым.

Хильда.Только дым?

Сольнес.Сначала дым. Но когда мы подъехали бы к садовой калитке, старый домина уже пылал бы со всех концов… Так вот как мне хотелось.

Хильда.Господи! И почему бы этому не случиться именно так!

Сольнес.Да вот то-то и есть, Хильда.

Хильда.Но послушайте, строитель. Вы вполне убеждены, что пожар произошел именно от этой небольшой трещинки в трубе?

Сольнес.Напротив. Я вполне уверен, что трещина была тут ни при чем.

Хильда.Что такое?!

Сольнес.Как вполне выяснилось потом, пожар начался в гардеробной — совсем в противоположном конце дома.

Хильда.Так что же вы сидите и городите тут о трещине в дымовой трубе!

Сольнес.Позвольте мне еще поговорить с вами, Хильда?

Хильда.Только если вы намерены говорить разумно…

Сольнес.Попробую. (Придвигает свой стул ближе.)

Хильда.Выкладывайте все начистоту, строитель.

Сольнес (доверчиво). Не думаете ли и вы, Хильда, что есть на свете такие исключительные, избранные натуры, которым дарована сила, власть и способность желать, жаждать чего-нибудь так страстно, упорно, так непреклонно, что оно дается им наконец? Как вы думаете?

Хильда (с каким-то странным выражением во взгляде). Если это так, то мы когда-нибудь увидим, принадлежу ли я к числу избранных.

Сольнес.Великие дела не бывают делом рук какого-нибудь отдельного человека. Нет, ни в одном таком деле не обойтись без сотрудников и пособников. Но они никогда не являются сами собой. Их надо уметь вызвать… звать долго, упорно… Этак внутренне, вы понимаете?

Хильда.Что же это за сотрудники и пособники?

Сольнес.Ну, о них мы поговорим в другой раз. Теперь займемся пока пожаром.

Хильда.А вы не думаете, что пожар все равно случился бы… желали ли вы его или нет?

Сольнес.Принадлежи дом старику Брувику, никогда бы он не сгорел так кстати. В этом я уверен. Брувик не умеет вызывать сотрудников… и пособников тоже. (Встает; нервно.) Так вот, Хильда… значит, это все-таки моя вина, что малюткам пришлось поплатиться жизнью. И не моя ли тоже вина, что Алине не удалось сделаться тем, чем она должна была и могла стать? И чего больше всего хотела сама.

Хильда.Да, но если тут замешались эти сотрудники и пособники?..

Сольнес.А кто вызывал их? Я! И они пришли и подчинились моей воле. (С возрастающим возбуждением.) Так вот что добрые люди зовут счастьем. Но я скажу вам, как дает себя знать это счастье! Как большая открытая рана вот тут, на груди. А эти сотрудники и пособники сдирают кусочки кожи с других людей, чтобы заживить мою рану… Но ее не заживить. Никогда… никогда! Ах, если б вы знали, как она иногда горит и ноет!