Джордж Байрон - Дон-Жуан

Меж двух миров, па грани смутной тайны
Мерцает жизни странная звезда.
Как наши знанья бедны и случайны!
Как многое сокрыто навсегда!
Прилив столетий темный и бескрайный
Смывает грани, толпы и года,
Лишь мертвых царств угрюмые могилы
В пространствах мира высятся уныло.

Учили персы юношей при Кире [680] 1. Кир. — Греческий историк Ксенофонт в своей книге «Воспитание Кира» («Киропедия») сообщает, что древние персы учили мальчиков стрелять из лука, ездить верхом и говорить правду. Так, по Ксенофонту, был воспитан Кир Старший, основатель персидской монархии (553–528 до н. э.).
Стрелять из лука, ездить на коне
И правду говорить. И в новом мире
Мы это всё усвоили вполне;
Конечно — лук в музее, а не в тире,
Но конный спорт — по-прежнему в цене,
А что до Правды — то сия наука
Из моды вышла, как… стрела из лука.

Эффект дефекта этого велик,
Но сам «эффект сугубо дефективен» [681] 2. Но сам «эффект сугубо дефективен » — не вполне точная цитата из Шекспира («Гамлет», акт II, сц. 2). , —
А почему — судить я не привык;
Одно лишь вам скажу: пусть я наивен,
Пусть часто заблуждаюсь, но язык
Патетики фальшивой мне противен.
Уже не раз предупреждал вас я,
Что муза очень искренна моя.

Ее неотразимые сужденья
Частенько бьют не в бровь, а прямо в глаз,
И горьким, вместо сладкого варенья,
Она гостей попотчует не раз, —
Зато правдивы все ее творенья;
Мы пишем с ней, предупреждаю вас,
Чтоб вы на нас и впредь не обижались:
«De rebus cunctis et quibusdam aliis» [682] Обо всех вещах и еще о некоторых других (лат.). .

Весьма правдивым будет мой рассказ —
Рассказ о привиденьях, как ни странно,
И даже без особенных прикрас!
Но кто постичь способен смысл туманный
Явлений тех, что окружают нас?
Нам скептики мешают постоянно;
Но рот давно пора закрыть тому,
Кто б возражал Колумбу самому.

В легендах и преданьях исторических
Нам рассказали Монмут [683] 5. Монмут (умер в 1155 г.) — автор хроники о легендарных королях древней Британии. и Турпин [684] Турпин — архиепископ Реймессий (умер ок. 800 г.); ошибочно считался автором легендарной латинской хроники о деяниях Карла Великого и Роланда.
О случаях чудесных и мистических,
Реальных не имеющих причин.
Всего искусней критиков скептических
Опровергал блаженный Августин —
Какими бы их возраженья ни были —
Своим упрямым «quia impossibile» [685] « Quia impossibile» — часть формулы, употреблявшейся так называемыми отцами католической церкви для защиты свидетельств Священного писания: «Certum est quia impossibile est; credoquia absurdum est». — «Это достоверно, потому что невозможно; я верю, потому что это бессмысленно». Байрон ошибочно приписывает эту формулу Августину. .

Жить надо смертным в духе старины,
Придется предков следовать примеру;
Несбыточному верить вы должны
И невозможное принять на веру .
Столь таинства священные сложны,
Что мудрецы, рассудку зная меру,
В них верят, как в Писание. Они
От споров только крепче в наши дни.

И Джонсон думал, что на протяженье
Шести десятков горестных веков
Тревожат человечество виденья
И выходцы из призрачных миров.
И тщетно им навстречу возраженья
Возводят вал из доводов и слов:
Есть в мире сила выше нашей силы,
Которую сознанье не открыло.

Но между тем закончился обед
И даже ужин; танцы замирают,
Замолк оркестр, в гостиных меркнет свет,
Веселый шум и говор затихает…
И вот последний бальный туалет,
Как облачко на солнце, исчезает,
А в окна льются лунные лучи,
И гаснет свет слабеющей свечи.

Напоминает прошлый пиршеств чад
Шампанское на самом дне бокала,
Пустую пену пунша, легкий взгляд,
В котором тенью чувство пробежало,
Морскую зыбь, неясный аромат,
Круговорот пленительного бала,
Систем философических туман
И опиума радужный обман —

Покоя или счастья благодать,
Неясный бред, ничто, одно мгновенье…
Всего трудней бывает понимать
Души и мысли тайные движенья —
Искусство тирский пурпур [686] 10. Тирский пурпур — драгоценная краска, изготовлявшаяся в финикийском городе Тире. См. прим. Байрона (см. коммент. 60 — верстальщик). . добывать
Так позабыли наши поколенья.
Но пусть же в мире сгинут поскорей
И пурпурные мантии царей!

Одеться перед балом, говорят,
Всем трудно, но труднее после бала
Надеть хандрой пропитанный халат,
Как Нессов плащ, и повторять устало,
Что вслед за Титом [687] 11. Тит Флавий Веспасиан. — См. прим. к «Чайльд-Гарольду», IV, 110 (см. коммент. 348 — верстальщик) ; по свидетельству историка Светония, Тит сожалел о тех днях, когда ему не удавалось сделать доброго дела. юноши твердят:
«Опять потерян день, и ночь пропала!»
По мне, однако, было бы умней
Вести учет удачных наших дней.

Мой Дон-Жуан один в своем покое
Большое беспокойство ощущал;
Глаза Авроры были ярче вдвое,
Чем он со слов миледи ожидал,
И знай он, что творится с ним такое,
Он, верно, философствовать бы стал;
Но, к философии не прибегая,
Он попросту мечтал, порой вздыхая.

Жуан вздыхал. А тут еще луна,
Богиня всех вздыхающих, сияла,
Настолько ослепительно ясна,
Насколько наше небо позволяло.
Лирической тоской уязвлена,
Душа героя нашего пылала,
В ней разгорался пафос нежных слов
И томно-восклицательных стихов.

Любовник, астроном и сочинитель,
Поэт или влюбленный свинопас
Луну — фантазий давнюю обитель —
Почтили вдохновеньями не раз,
Когда она, блестящая в зените,
Рождает и простуду и экстаз,
Приливами морей повелевает
И томные сонеты навевает.

Лирическим раздумьем обуян,
В готическом покое горделивом
Не думал о покое Дон-Жуан.
Он видел, как мерцает прихотливо
Гладь озера сквозь призрачный туман;
Вдали, конечно, наклонялась ива,
И водопад срывался с крутизны,
Сверкая пеной снежной белизны.

На столике — верней, на туалете
(Я точности придерживаться рад;
О самом незначительном предмете
Я говорить не стану невпопад!) —
Свеча горела тускло. В мутном свете
Героя моего усталый взгляд
Встречал картины, вазы, гобелены
И темные готические стены,