Джордж Байрон - Дон-Жуан

Умнейшая из вдов, немало сил
Инеса приложила и старания,
Чтоб сын ее семьи не посрамил,
Которою гордилась вся Испания,
Жуан, как подобает, изучил
Езду верхом, стрельбу и фехтование,
Чтоб ловко проникать — святая цель —
И в женский монастырь, и в цитадель.

Инеса постоянно хлопотала
И очень беспокоилась о том,
Чтоб воспитанье сына протекало
Отменно добродетельным путем:
Руководила и во все вникала
С большим педагогическим чутьем.
Жуан отлично знал науки многие,
Но, боже сохрани, — не биологию!

Все мертвые постиг он языки
И самые туманные науки,
Которые от жизни далеки,
Как всякий бред схоластики и скуки;
Но книжек про житейские грешки
Ему, конечно, не давали в руки,
И размноженья каверзный закон
Был от его вниманья утаен.

Трудненько было с классиками им:
Ведь боги и богини резво жили
И, не в пример испанцам молодым,
Ни панталон, ни юбок не носили.
Педантов простодушием своим
Смущали и Гомер, и сам Вергилий;
Инеса, что совсем не мудрено,
Боялась мифологии давно.

Мораль Анакреона очень спорна [51] 42. Мораль Анакреона очень спорна … — Выдающийся греческий лирик. Анакреонт (см. прим. к «Чайльд-Гарольду», II, 63 (см. коммент. 150 — верстальщик) воспевал в своем творчестве вино и любовь. ,
Овидий был распутник, как вы знаете,
Катулла [52] Катулл (I в. до н. э.) — римский поэт-лирик. слово каждое зазорно.
Конечно, оды Сафо [53] Сафо. — См. прим. к «Чайльд-Гарольду», II, 39. (см. коммент. 124 — верстальщик) вы читаете,
И Лонгин [54] 42. См. у Лонгина, раздел 10: «Желательно, чтобы она обнаруживала не одну страсть, а сочетание страстей». ( Лонгин Кассий (213–273) — римский ученый, грамматик; ему приписывалось сочинение «О возвышенном».) (Прим. Байрона). восхвалял ее упорно,
Но вряд ли вы святой ее считаете.
Вергилий чист, но написал же он
Свое «Formosum Pastor Corydon» [55] « Пастух Коридон к красавцу (Алексиду пылал…)». Вергилий, Буколики, Эклога II. .

Лукреция [56] 43. Лукреций Кар (98–55 до н. э.) — римский поэт, автор материалистической философской поэмы «О природе вещей». безбожие опасно
Для молодых умов, а Ювенал [57] Ювенал — римский поэт I–II вв. н. э. Его сатира отличается резкостью и обличительным пафосом. ,
Хотя его намеренья прекрасны,
Неправильно пороки обличал:
Он говорил о ближних столь ужасно,
Что просто грубым слог его бывал!
И, наконец, чей вкус не оскорбляло
Бесстыдство в эпиграммах Марциала [58] Марциал (ок. 42—101) — римский поэт, по происхождению испанец; прославился своими резкими, часто непристойными эпиграммами. ?

Жуан, конечно, классиков зубрил,
Читая только школьные изданья,
Из коих мудрый ментор удалил
Все грубые слова и описанья.
Но, не имея смелости и сил
Их выбросить из книги, в примечанья
Их вынес, чтоб учащиеся вмиг
Их находили, не листая книг.
[59] 44. Это факт. Существует — или существовало — такое издание, в котором все непристойные эпиграммы Марциала были собраны вместе в конце. (Прим. Байрона).

Как статуи, они стояли рядом,
Казалось, педагогика сама
Их выстроила праздничным парадом
Для юного пытливого ума,
Покамест новый ментор мудрым взглядом
Их не пошлет в отдельные дома,
По разным клеткам, строчкам и куплетам,
Где место им назначено поэтом.

Фамильный требник [60] 46. Требник — книга с записью церковных служб. их украшен был
Картинками, какими украшали
Такие книжки. Но излишний пыл
Художники при этом допускали:
Не раз глазком молящийся косил
На многие занятные детали.
Инеса этот требник берегла,
Но Дон-Жуану в руки не дала.

Читал он поученья, и гомилии [61] 47. Гомилии — проповеди. ,
И жития бесчисленных святых,
Отчаянные делавших усилия
Для обузданья слабостей своих
(Их имена известны в изобилии).
Блаженный Августин [62] Августин (354–450) — святой католической церкви, христианский писатель. , один из них,
Своим весьма цветистым «Искушеньем»
Внушает зависть юным поколеньям.

Но Августина пламенный рассказ
Был запрещен Жуану: этим чарам
Поддаться может юноша как раз.
Инеса, осторожная недаром,
Обычно с сына не спускала глаз,
Служанкам доверяла только старым, —
Что и при муже делала она.
Сия метода женская умна!

Итак, мой Дон-Жуан все рос да рос,
В шесть лет — прелестный мальчик, а в двенадцать
Мог, если ставить правильно вопрос,
Уже прелестным юношей считаться.
Конечно, он не знал греховных грез
И был способен много заниматься:
Все дни он проводил, покорен, тих,
В кругу седых наставников своих.

В шесть лет он был ребенок очень милый
И даже, по ребячеству, шалил;
В двенадцать приобрел он вид унылый
И был хотя хорош, но как-то хил,
Инеса горделиво говорила,
Что метод в нем натуру изменил.
Философ юный, несмотря на годы,
Был тих и скромен, будто от природы.

Признаться вам, доселе склонен я
Не доверять теориям Инесы.
С ее супругом были мы друзья;
Я знаю, очень сложные эксцессы
Рождает неудачная семья,
Когда отец — характером повеса,
А маменька — ханжа. Не без причин
В отца выходит склонностями сын!

Я сплетничать не буду, но сказать
Хочу со всею честностью моею:
Когда б хотел я сына воспитать
(А я его, по счастью, не имею!),
Не согласился б я его отдать
В Инесин монастырь; всего скорее
Послал бы я мальчишку в пансион,
Где подросту учиться мог бы он.

Там все-таки, скажу без хвастовства я,
Как следует учили нас, ребят.
Я греческие буквы забываю,
Но многое я помню — verbum sat! [63] Сказанного достаточно! (лат.). —
И многое отлично понимаю.
Я, в сущности, конечно, не женат,
Но сыновей возможных воспитание
Обдумывал как следует заранее.

В шестнадцать лет младой испанец наш
Был строен, ловок, хорошо сложён;
Догадлив и умен почти как паж,
Почти мужчиной мог назваться он;
Но маменька его впадала в раж
При этой мысли, подавляя стон:
Уж в самом слове «зрелость», ей казалось,
Ужасное значенье заключалось!

Среди ее бесчисленных друзей
(Чьи качества описывать не стану)
Была и донна Юлия. Ей-ей,
Красавица без всякого изъяну!
Все прелести присущи были ей,
Как сладость — розе, горечь — океану,
Венере — пояс, Купидону — лук…
(Как Купидону лук! Преглупый звук!)