Федор Сологуб - Том 3. Восхождения. Змеиные очи

Исхудалый и усталый
Он идёт один в пустыню.
Ищет, бледный и усталый,
Сокровенную святыню.

Знает он, – в пустыне скудной
Есть источник говорливый.
Он поёт пустыне скудной
О стране, всегда счастливой.

Возле самого истока
Положил пророк скрижали.
Струи светлого потока
Много лет их целовали.

Над скрижалями поставил
Он сосуд священный с миром.
Он тому его оставил,
Кто придёт с душевным миром,

Склонит радостно колени
И рукою дерзновенной
На себя, склонив колени,
Изольёт елей священный.

Белый ангел надо мною,
И бескровные уста
Безмятежной тишиною
Исповедуют Христа.

Ангел жжёт полночный ладан
Я – кадило перед ним.
И в цепях моих разгадан
Дым кадильный, тихий дым, –

Возношенье, воздыханье
У спасающих икон,
Свеч отрадное мечтанье,
Утешительный канон.

Томленья злого
На сердце тень, –
Восходит снова
Постылый день,
Моя лампада
Погасла вновь,
И где отрада?
И где любовь?

Рабом недужным
Пойду опять
В труде ненужном
Изнемогать.
Ожесточенье
Проснётся вновь,
И где терпенье?
И где любовь?

В моей лампаде ясный свет
  Успокоенья,
Но всё грехам прощенья нет,
  Всё нет забвенья.

Нисходит в сердце тишина,
  Мне чужды битвы,
И жизнь безрадостно ясна,
  Но нет молитвы.

Я на тебя с тоской гляжу,
  Моя икона,
И невнимательно твержу
  Слова канона.

О, помолись же за меня,
  Моя усталость,
Ко мне молитвой преклоня
  Господню жалость!

В глубокий час молчания ночного
Тебе я слово тайное шепну.
  Тогда закрой глаза и снова
  Увидишь ты мою страну.

Доверься мне опять, иди за мною,
На здешний мир не поднимая глаз,
  Пока, объятый тихой мглою,
  Полночный светоч не угас, –

И всё, о чём душа твоя томится,
И для чего не надо слёз и слов,
  Перед тобою загорится
  В ночной стране безмолвных снов.

Торжественной праздности чадо,
Утеха лачуг и палат,
Смеяться и плакать ты радо,
Созвучья бы только да лад.

Тебе ль не дарована сила!
Тебе ль не покорна весна!
Ты все зажигаешь светила,
А ночь холодна и темна.

Я умираю не спеша,
Предсмертной тешусь я истомой.
Подобна грешная душа
Святой, на злую казнь влекомой.

Её пытали палачи,
С неё совлекши все одежды,
Но их жестокие бичи
Не умертвили в ней надежды,

И в смертный путь она идёт.
Спокойны все её движенья.
Небесный вестник ей несёт
Венец последнего мученья.

  Не плачь, утешься, верь,
Не повторяй, что умер сын твой милый, –
Не вовсе он оставил мир постылый.
  Он тихо стукнет в дверь,

  С приветными словами
Войдёт к тебе и станет целовать
Тебя, свою утешенную мать,
  Безгрешными устами.

  Лишь только позови,
Он будет приходить к тебе, послушный,
Всегда, как прежде, детски-простодушный,
  Дитя твоей любви.

О полночи с постели
Молиться ты сошла.
Лампады пламенели,
В углах дрожала мгла.

И ангел легкокрылый
С таинственной судьбой,
Неведомою силой
Повеял над тобой.

Склонила ты колени,
И ангел осенил
Тоскующие тени
Отрадной сенью крыл.

День туманный
Настаёт,
Мой желанный
Не идёт.
  Мгла вокруг.
На пороге
Я стою,
Вся в тревоге,
И пою.
  Где ж мой друг?

Холод веет,
Сад мой пуст,
Сиротеет
Каждый куст.
  Скучно мне.
Распрощался
Ты легко,
И умчался
Далеко
  На коне.

По дороге
Я гляжу,
Вся в тревоге,
Вся дрожу, –
  Милый мой!
Долго стану
Слёзы лить,
В сердце рану
Бередить, –
  Бог с тобой!

Если б хотел я любить,
Если бы мог я желать, –
В мире кого полюбить,
В жизни чего пожелать?

Только Отец мой да я,
Больше и нет никого.
Жизнь без хотенья – моя,
Воля без жизни – Его.

Туманный день глядит в окно,
В душе и пасмурно, и строго.
Воспоминания давно
Стоят угрюмо у порога
Изнемогающей души,
Не появляясь, не скрываясь, –
О днях, когда в немой глуши
Я жил, восторгами питаясь,
Далёкий призрак возлюбя,
Мечтою обнимая тени,
И жизнь недужную губя
Под гнётом страстности и лени.

В молчаньи звёзд, в дыханьи ветра с полуночи
   Улики явственные есть.
   О, духи зла! Закройте очи
И не мешайте мне безропотно отцвесть.

Меня и вас одна объемлет неизбежность,
   Ненарушим всемирный строй.
Всё должно быть: для жизни – радость и мятежность,
   Для смерти – тленье и покой.

  Недотыкомка серая
Всё вокруг меня вьётся да вертится, –
То не Лихо ль со мною очертится
Во единый погибельный круг?

  Недотыкомка серая
Истомила коварной улыбкою,
Истомила присядкою зыбкою, –
Помоги мне, таинственный друг!

  Недотыкомку серую
Отгони ты волшебными чарами,
Или наотмашь, что ли, ударами,
Или словом заветным каким.

  Недотыкомку серую
Хоть со мной умертви ты, ехидную,
Чтоб она хоть в тоску панихидную
Не ругалась над прахом моим.

Был широкий путь к подножью
Вечно вольных, дальних скал, –
Этот путь он злою ложью,
Злою ложью заграждал.
То скрывался он за далью.
То являлся из могил,
И повсюду мне печалью,
Он печалью мне грозил, –
И над бедной, тёмной нивой
Обыденных, скучных дел.
День тоскливый и ленивый,
День ленивый потускнел.

В полумраке я томился
Бездыханной тишиной.
Ночь настала, и раскрылся,
И раскрылся мир ночной.
Надо мной у ночи крылья
Вырастали всё темней
От тяжёлого бессилья,
От бессилья злых огней.
И печально, и сурово,
Издалёка в мертвый край
Повелительное слово
Веет, слово: «Умирай».