Константин Батюшков - Полное собрание стихотворений

О, сладкая мечта! О, неба дар благой!
Средь дебрей каменных, средь ужасов природы,
Где плещут о скалы Ботнические воды,
В краях изгнанников… я счастлив был тобой.
Я счастлив был, когда в моем уединеньи,
Над кущей рыбаря, в час полночи немой,
  Раздастся ветров свист и вой
И в кровлю застучит и град, и дождь осенний.
  Тогда на крылиях мечты
    Летал я в поднебесной,
Или, забывшися на лоне красоты,
    Я сон вкушал прелестный
И, счастлив наяву, был счастлив и в мечтах!

Волшебница моя! Дары твои бесценны
  И старцу в лета охлажденны,
С котомкой нищему и узнику в цепях.
Заклепы страшные с замками на дверях,
Соломы жесткий пук, свет бледный пепелища,
Изглоданный сухарь, мышей тюремных пища,
  Сосуды глиняны с водой –
  Всё, всё украшено тобой!..
Кто сердцем прав, того ты ввек не покидаешь:
  За ним во все страны летаешь
И счастием даришь любимца своего.
Пусть миром позабыт! Что нужды для него?
Но с ним задумчивость, в день пасмурный, осенний,
    На мирном ложе сна,
    В уединенной сени,
    Беседует одна.
О, тайных слез неизъяснима сладость!
  Что пред тобой сердец холодных радость,
    Веселий шум и блеск честей
Тому, кто ничего не ищет под луною,
  Тому, кто сопряжен душою
С могилою давно утраченных друзей!
    Кто в жизни не любил?
    Кто раз не забывался,
  Любя, мечтам не предавался
  И счастья в них не находил?
    Кто в час глубокой ночи,
Когда невольно сон смыкает томны очи,
Всю сладость не вкусил обманчивой мечты?
    Теперь, любовник, ты
На ложе роскоши с подругой боязливой,
Ей шепчешь о любви и пламенной рукой
Снимаешь со груди ее покров стыдливой,
Теперь блаженствуешь и счастлив ты – мечтой!
Ночь сладострастия тебе дает призра́ки
И нектаром любви кропит ленивы маки.

Мечтание – душа поэтов и стихов,
  И едкость сильная веков
Не может прелестей лишить Анакреона,
Любовь еще горит во пламенных мечтах
    Любовницы Фаона;
  А ты, лежащий на цветах
    Меж нимф и сельских граций,
  Певец веселия, Гораций!
    Ты сладостно мечтал,
Мечтал среди пиров и шумных, и веселых,
И смерть угрюмую цветами увенчал!
Как часто в Тибуре, в сих рощах устарелых,
  На скате бархатных лугов,
В счастливом Тибуре, в твоем уединеньи,
Ты ждал Глицерию, и в сладостном забвеньи,
Томимый негою на ложе из цветов,
При воскурении мастик благоуханных,
    При пляске нимф венчанных,
    Сплетенных в хоровод,
    При отдаленном шуме
    В лугах журчащих вод,
    Безмолвен, в сладкой думе
    Мечтал… и вдруг, мечтой
    Восторжен сладострастной,
У ног Глицерии стыдливой и прекрасной
    Победу пел любви
    Над юностью беспечной,
    И первый жар в крови,
    И первый вздох сердечный,
    Счастливец! воспевал
    Цитерские забавы
    И все заботы славы
     Ты ветрам отдавал !

  Ужели в истинах печальных
Угрюмых стоиков и скучных мудрецов,
  Сидящих в платьях погребальных
  Между обломков и гробов,
  Найдем мы жизни нашей сладость? –
    От них, я вижу, радость
Летит, как бабочка от терновых кустов;
Для них нет прелести и в прелестях природы.
Им девы не поют, сплетяся в хороводы:
    Для них, как для слепцов,
Весна без радости и лето без цветов…
Увы! но с юностью исчезнут и мечтанья.
  Исчезнут граций лобызанья,
Надежда изменит и рой крылатых снов.
  Увы! там нет уже цветов,
Где тусклый опытность светильник зажигает
И время старости могилу открывает.

Но ты – пребудь верна, живи еще со мной!
  Ни свет, ни славы блеск пустой,
Ничто даров твоих для сердца не заменит!
Пусть дорого глупец сует блистанье ценит,
Лобзая прах златой у мраморных палат, –
  Но я и счастлив, и богат,
Когда снискал себе свободу и спокойство,
А от сует ушел забвения тропой!
  Пусть будет навсегда со мной
  Завидное поэтов свойство:
Блаженство находить в убожестве Мечтой!
  Их сердцу малость драгоценна:
  Как пчелка, медом отягченна,
  Летает с травки на цветок,
  Считая морем ручеек,
Так хижину свою поэт дворцом считает
    И счастлив – он мечтает .

  В обители ничтожества унылой,
О незабвенная! прими потоки слез,
И вопль отчаянья над хладною могилой,
  И горсть, как ты, минутных роз!
  Ах! тщетно всё! Из вечной сени
Ничем не призовем твоей прискорбной тени;
Добычу не отдаст завистливый Аид.
Здесь онемение; всё хладно, всё молчит,
Надгробный факел мой лишь мраки освещает…
Что, что вы сделали, властители небес?
Скажите, что́ краса так рано погибает!
Но ты, о мать-земля! с сей данью горьких слез
Прими почившую, поблеклый цвет весенний,
Прими и успокой в гостеприимной сени!

Свидетели любви и горести моей,
О розы юные, слезами омоченны!
Красуйтеся в венках над хижиной смиренной,
  Где милая таится от очей!
Помедлите, венки! еще не увядайте!
Но если явится, – пролейте на нее
  Всё благовоние свое
И локоны ее слезами напитайте.
Пусть остановится в раздумьи и вздохнет.
  А вы, цветы, благоухайте
И милой локоны слезами напитайте!

Свершилось: Никагор и пламенный Эрот
За чашей Вакховой Аглаю победили…
О, радость! Здесь они сей пояс разрешили,
  Стыдливости девической оплот.
Вы видите: кругом рассеяны небрежно
Одежды пышные надменной красоты;
Покровы легкие из дымки белоснежной,
И обувь стройная, и свежие цветы:
Здесь всё – развалины роскошного убора,
Свидетели любви и счастья Никагора!

Смотрите, виноград кругом меня как вьется!
  Как любит мой полуистлевший пень!
Я некогда ему давал отрадну тень;
Завял… но виноград со мной не расстается.
          Зевеса умоли,
Прохожий, если ты для дружества способен,
Чтоб друг твой моему был некогда подобен
И пепел твой любил, оставшись на земли.

Где слава, где краса, источник зол твоих?
Где стогны шумные и граждане счастливы?
Где зданья пышные и храмы горделивы,
Мусия, золото, сияющие в них?
Увы! погиб навек, Коринф столповенчанный!
И самый пепел твой развеян по полям.
Всё пусто: мы одни взываем здесь к богам,
И стонет Алкион один в дали туманной!

«Куда, красавица?» – «За делом, не узнаешь!»
– «Могу ль надеяться?» – «Чего?» – «Ты понимаешь!»
– «Не время!» – «Но взгляни: вот золото, считай!»
– «Не боле? Шутишь! Так прощай».