Константин Батюшков - Полное собрание стихотворений

Есть наслаждение и в дикости лесов,
  Есть радость на приморском бреге,
И есть гармония в сем говоре валов,
  Дробящихся в пустынном беге.
Я ближнего люблю, но ты, природа-мать,
  Для сердца ты всего дороже!
С тобой, владычица, привык я забывать
  И то, чем был, как был моложе,
И то, чем ныне стал под холодом годов.
  Тобою в чувствах оживаю:
Их выразить душа не знает стройных слов
  И как молчать об них – не знаю.

  О! милый гость из отческой земли!
Молю тебя: заметь сей памятник безвестный:
Здесь матерь и отец надежду погребли;
Здесь я покоюся, младенец их прелестный.
Им молви от меня: «Не сетуйте, друзья!
  Моя завидна скоротечность;
    Не знала жизни я,
      И знаю вечность».

Девица юная подобна розе нежной,
Взлелеянной весной под сению надежной:
Ни стадо алчное, ни взоры пастухов
Не знают тайного сокровища лугов,
Но ветер сладостный, но рощи благовонны,
Земля и небеса прекрасной благосклонны.

Без смерти жизнь не жизнь: и что она? Сосуд,
  Где капля меду средь полыни;
Величествен сей понт! Лазурный царь пустыни,
О солнце! чудно ты среди небесных чуд!
  И на земле прекрасного столь много!
Но все поддельное иль втуне серебро:
  Плачь, смертный! плачь! Твое добро
  В руке у Немезиды строгой!

  Скалы чувствительны к свирели;
Верблюд прислушивать умеет песнь любви,
Стеня под бременем; румянее крови –
  Ты видишь – розы покраснели
В долине Йемена от песней соловья…
А ты, красавица… Не постигаю я.

Взгляни: сей кипарис, как наша степь, бесплоден –
  Но свеж и зелен он всегда.
Не можешь, гражданин, как пальма, дать плода?
  Так буди с кипарисом сходен:
Как он уединен, осанист и свободен.

Когда в страдании девица отойдет
  И труп синеющий остынет, –
Напрасно на него любовь и амвру льет,
  И облаком цветов окинет.
Бледна, как лилия в лазури васильков,
  Как восковое изваянье;
Нет радости в цветах для вянущих перстов,
  И суетно благоуханье.

О смертный! хочешь ли безбедно перейти
  За море жизни треволненной?
Не буди горд: и в ветр попутный опусти
  Свой парус, счастием надменный.
Не покидай руля, как свистнет ярый ветр!
Будь в счастьи – Сципион, в тревоге брани – Петр.

Ты хочешь меду, сын? – так жала не страшись;
  Венца победы? – смело к бою!
  Ты перлов жаждешь? – так спустись
На дно, где крокодил зияет под водою.
Не бойся! Бог решит. Лишь смелым он отец,
Лишь смелым перлы, мед, иль гибель… иль венец.

Жуковский, время всё проглотит,
Тебя, меня и славы дым,
Но то, что в сердце мы храним,
В реке забвенья не потопит!
Нет смерти сердцу, нет ее!
Доколь оно для блага дышит!..
А чем исполнено твое,
И сам Плетаев не опишет.

    Ты знаешь, что изрек,
Прощаясь с жизнию, седой Мельхиседек?
  Рабом родится человек,
    Рабом в могилу ляжет,
  И смерть ему едва ли скажет,
  Зачем он шел долиной чудной слез,
  Страдал, рыдал, терпел, исчез.

Иван и умер, как родился, –
Ни с чем; он в жизни веселился
И время вот как разделял:
Во весь день – пил, а ночью – спал.

  Безрифмина совет:
Без жалости всё сжечь мое стихотворенье!
Быть так! Его ж, друзья, невинное творенье
    Своею смертию умрет!

Ужели слышать всё докучный барабан?
Пусть дружество еще, проникнув тихим гласом,
Хотя на час один соединит с Парнасом
Того, кто невзначай Ареев вздел кафтан
    И с клячей величавой
  Пустился кое-как за славой.

Как трудно Бибрису со славою ужиться!
Он пьет, чтобы писать, и пишет, чтоб напиться!

Ты – Сафо, я – Фаон, – об этом и не спорю,
    Но, к моему ты горю,
    Пути не знаешь к морю.

Крот мыши раз шепнул: «Подруга! ну, зачем
  На пыльном чердаке своем
Царапаешь, грызешь и книги раздираешь:
Ты крошки в них ума и пользы не сбираешь?»
  – «Не об уме и хлопочу,
    Я есть хочу».
Не знаю, впрок ли то, но эта мышь уликой
Тебе, обрызганный чернилами Арист.
Зубами ты живешь, голодный журналист.
Да нужды жить тебе не видим мы великой.

Вдали от храма муз и рощей Геликона
Феб мстительной рукой Сатира задавил;
Воскрес урод и отомстил:
Друзья, он душит Аполлона!

Ты нимфа Ио, – нет сомненья!
Но только… после превращенья!

Не нужны надписи для камня моего,
Пишите просто здесь: он был, и нет его!

    Известный откупщик Фадей
Построил богу храм… и совесть успокоил.
    И впрямь! На всё ценЫ удвоил:
Дал богу медный грош, а сотни взял рублей
          С людей.

    «Теперь, сего же дня,
Прощай, мой экипаж и рыжих четверня!
Лизета! ужины!.. Я с вами распрощался
  Навек для мудрости святой!»
    – «Что сделалось с тобой?»
    – «Безделка!.. Проигрался!»

«О хлеб-соль русская! о прадед Филарет!
    О милые останки,
Упрямство дедушки и ферези прабабки!
    Без вас спасенья нет!
  А вы, а вы забыты нами!» –
  Вчера горланил Фирс с гостями
И, сидя у меня за лакомым столом,
В восторге пламенном, как истый витязь русский,
Съел соус, съел другой, а там сальмис французский,
А там шампанского хлебнул с бутылку он,
А там… подвинул стул и сел играть в бостон.