Борис Чичибабин - Собрание стихотворений

Ее туманами повиты,
не понарошку, а всерьез
все наши лучшие пииты
влюблялись в слякоть да в мороз.

А я до холода не падок.
Едва осиливши нужду,
не вижу проку в листопадах,
добра от севера не жду.

И хоть российские пииты
воспели вьюжные снега,
меня тем пойлом не пои ты:
я зимам сроду не слуга.

Меся подстуженную жижу
и не боясь ее угроз,
до одуренья ненавижу
хваленый музами мороз.

Блеснет — на миг — и тучи по небу,
и новый день не удался.
А все ж должно случиться что-нибудь,
вот-вот начнутся чудеса.

И что душе до вражьих происков,
что ей, влюбленной, боль и суд,
когда в лесу сине от пролесков
и пахнет почками в лесу?..

Кажись бы, дело бесполезное,
но в годы памятного зла
поеживалась Поэзия, —
а все-таки жила!

О, сколько пуль в поэтов пущено,
но радость пела в мастерах,
и мстил за зло улыбкой Пушкина
непостижимый Пастернак.

Двадцатый век болит и кается,
он — голый, он — в ожогах весь.
Бездушию политиканства
Поэзия — противовес.

На колья лагерей натыканная,
на ложь и серость осерчав,
поворачивает к Великому
человеческие сердца…

Не для себя прошу внимания,
мне не дойти до тех высот.
Но у меня такая мания,
что мир Поэзия спасет.

И вы не верьте в то, что плохо вам,
перенимайте вольный дух
хотя бы Пушкина и Блока,
хоть этих двух.

У всех прошу, во всех поддерживаю —
доверье к царственным словам.
Любите Русскую Поэзию.
Зачтется вам.

ВОТ ТАК И ЖИВЕМ {29} 29 Вот так и живем. Печ. по автографу Ч. в собрании Л. К,-Ч. Впервые: РиП. С. 85. Вар.: М60. С. 85.

С тенями в очах
от бдений и дум
с утра натощак
на службу иду.

Ах, дождик ли, снег, —
мне все трын-трава, —
в непрожитом сне
спешу на трамвай.

Подруга моя,
нежна уж на что,
не хуже, чем я,
воюет с нуждой.

С зари до зари,
с работы домой —
картошку свари,
посуду помой.

А дома одно:
в вещах недочет,
на крышу окно
и стенка течет.

Устанем, придем,
тут лечь бы в тепле, —
хватает с трудом
на книги и хлеб.

Но лучшую часть
души не отнять:
потухнем на час —
и рады опять.

Ладонь на ладонь,
плевать, что озяб:
была бы любовь
да были друзья б!

Открытый для всех,
от зла заслонясь,
да здравствует смех
в каморке у нас!

Приходят от дел,
от мытарств дневных
и эти, и те,
и много иных.

И спор до утра
под крышей сырой
чуть-чуть не до драк
доходит порой.

И взоры синей
от той кутерьмы,
и много семей
таких вот, как мы.

С пустою мошной
любовь бережем, —
и все нам смешно,
и все — хорошо!

ДИАЛОГ О ЧЕЛОВЕКЕ {30} 30 Диалог о человеке. Печ. по: М60. С. 62. Диалог (или спор) о человеке — распространенный сюжет классической литературы; в трактовке Ч. дух-искуситель ведет диалог о человеке с самим человеком. Икар — герой античного мифа, поплатился жизнью за желание приблизиться к солнцу: воск на его крыльях растаял и Икар упал в море. Разин Степан (ок. 1630–1671) — донской казак, предводитель Крестьянской войны 1670–1671 гг.

— Человек, человек,
божия коровка,
у тебя короткий век,
куцая головка.

— Хоть и мало годов
положила доля,
бьется на сто ладов
сердце молодое.

Голова — не изъян
с ликом ясноглазым.
Что не видно глазам,
то узнает разум.

— Человек, человек,
божия коровка,
сам ишачишь целый век,
а земля — воровка.

— Я — земной, голодал,
работящ и беден,
чтоб расти городам
и смеяться детям.

Ты хоть в небе виси,
коль породы звездной.
Я с землею в связи.
Разлучаться поздно.

— Человек, человек,
божия коровка,
духом слаб, телом ветх,
на ногах веревка.

— По болотам, по рвам,
городя и сея,
я их много порвал
мощью тела всею.

Я огонь высекал,
хоть и был опутан.
Грезил высью Икар.
Разин бился бунтом.

— Человек, человек,
божия коровка,
одному весь свой век
маяться ли ловко?

— Не велик — не беда,
да не так уж мал я.
Как у суши — вода,
У Ивана — Марья.

Я люблю. Отвяжись.
Я тружуся, братец.
Вот вам смерть.
Вот вам жизнь.
Сами разбирайтесь.

ГЕОРГИЮ КАПУСТИНУ {31} 31 Георгию Капустину. Печ. по альм.: Бурсацкий спуск. — Харьков. — 1992. — С. 20 (дата исправлена в соответствии с автографом Ч. в собрании Л. К.-Ч.). Капустин Георгий Александрович (1918–1990) — музыкант, литератор, друг Ч.

1
Простые, как бы хрустальные,
до смеху и ласк охочие
хорошие люди — крестьяне,
хорошие люди — рабочие.

Задумчивые — на севере
и бешеные на юге,
хорошие люди — все вы,
друзья мои и подруги.

И сад вашей плоти пышен,
и радость в нем бьет ключом…
А мы свои книги пишем,
как воду в ступе толчем.

А мы зато знаем лучше
в дни боя и в ночи ласк,
что главная революция
на свете не началась.

До старости не остынем,
до смерти душа юна,
пылающим и настырным
не будет покою нам.

Не будет нам крова в Харькове,
где с боем часы стенные, —
а будет нам кровохарканье,
вражда и неврастения.

Неприбранных и неизданных,
с дурацкой мечтой о чуде,
нас скоро прогонят из дому.
Мы — очень плохие люди.

2
Дружище Жорка,
поэт Капустин!
Какого черта
ты зол и грустен,
тяжел от жёлчи,
болтлив, издерган?..
А ты — позорче,
а ты — с восторгом —
на даль, на близь ли
хоть лет, хоть весен,
как солнце брызнет
сквозь бронзу сосен,
и вздрогнет встречный
от ветра всхлипа,
и в сонной речке
проснется рыба,
и, куртки скинув,
ряба от пота,
нагие спины
нагнет работа,
и, выйдя в сенцы
с лукавым жестом,
повеет в сердце
ночным и женским.
Задышут травы,
заплещут воды.
Слова корявы
в ушах природы.
Попробуй, молви,
чудес искатель,
о блеске молний,
о лете капель.
По лесу лазить,
на лодке мчаться, —
ведь ты ж согласен,
что это счастье.
Взгляни-ка зорко
под каждый кустик,
дружище Жорка,
поэт Капустин.
До зорь по рощам
броди и топай,
будь прост и прочен,
как дуб и тополь.
Уж если есть нам
чему молиться,
то птичьим песням
в лесах смолистых.