Евгений Абросимов - Стихи остаются в строю

Дорогая, прощай,
Дай мне верную руку твою!
Ночи стали свежей —
Это знак уходящего лета.
Птицы там, за рекой,
О разлуке и встрече поют.
И над лугом встает
Розоватая дымка
Рассвета.
Побежала по телу
Короткая дрожь:
Из далеких лесов
Незнакомой прохладой подуло.
На колхозном гумне
Золотится усатая рожь.
Сторож держит берданку
И трет запотевшее дуло.
Скоро солнце взойдет,
И настанут работы часы,
И твоя молотилка
Потонет в соломенном хрусте.
На холодные капли
Еще не просохшей росы
Невзначай ты роняешь
Две теплые капельки грусти.
Нет, не надо грустить.
Ни тебе, дорогая, ни мне —
Нам не надо искать
У друзей и знакомых
Участья.
Мы живем и работаем
В самой хорошей стране,
В государстве цветов,
В государстве улыбок и счастья.
Для отцов наших
Пели в ночах соловьи,
И для юности нашей
Они еще петь не устали…
Краснозвездные парни
На наших границах
С оружием встали,
Охраняя республики
Мускулов, солнца
И стали,
Охраняя республики
Славы,
Побед
И любви.
Завтра мне, дорогая,
Стоять у кордона прикажут.
Будет дождь,
Будет зной,
Будут зимние ночи темны…
Но никто мне не скажет,
Что не был я зорким
На страже
Трудового спокойствия
Самой счастливой страны.
А когда я вернусь,
Сняв шинель неразлучную
С плеч,
Мы увидимся вновь
Средь знакомых туманов
И сосен.
Наша жизнь далека,
Сколько в ней еще
Радостных встреч!
Сколько зим,
Сколько лет,
Листопадов
И солнечных весен!..

Шли над страной дождя косые
И вереницы хмурых лет.
«Россия, нищая Россия», —
Так в скорби написал поэт.

Бумагу слезы застилали,
Сжимали пальцы карандаш…
Тогда художники писали
Печальный, горестный пейзаж.
Река… Церквушка… Деревушка…
И на горе — дворянский дом.
На первом плане — побирушка,
Разутый пахарь — на втором.

Но отшумели непогоды,
В туман ушли былые годы…
Москва во всей своей красе
За далью утренней лучится,
По Ярославскому шоссе
На выставку троллейбус мчится.
И нам видна издалека
Взлетающая в облака
Эмблема выставки
и башен
И арок солнечная тень.
И, вспоминая
день вчерашний,
Мы в нынешний
вступаем день.

Земля родная перед нами:
Вдохнем Таджикистана зной,
Пройдем киргизскими степями,
Высокогорными садами,
Полями Грузии родной.
Увидим новые аулы
В степной казахской стороне,
Со звонкою домброю Джамбула,
Певца седого на коне.

Смотри!
Смотри во все концы.
Вот здесь из Мурманска — малина,
Из Заполярья — огурцы,
А это — дыня Сахалина.

И это явь: он нам не снится —
Необозримый сад садов,
Мы видим россыпи пшеницы,
Налив мичуринских плодов.
Висят туркменские ковры,
Столетья краску с них не смоют.
Лежит богатство трудовое,
Неисчислимые дары…

Если вспомнить час прощанья…
Облака скользили к югу,
Вспышки молний освещали
Каждый куст и каждый угол;
От грозы и от печали
Легким холодом тянуло,
Наши руки повстречались,
Ты в глаза мне заглянула.
И казалось: нам расстаться —
Как горе сойтись с горою.
Ты сказала:
— Возвращаться
Будешь, верю я, героем.

Это будет рано утром
После боя, после счастья.
Я войду и сброшу куртку —
Двери настежь, сердце настежь.
В поцелуе сердце настежь.
Ты с испугом:
— Смотрят люди!
— Ну и пусть. Теперь не страшно:
Победителей не судят.

Весенняя сорвала буря
Повестки серенький листок.
Забудет девушка, забудет, —
Уехал парень на Восток.

Друзья прощаются внезапно.
Сырая ночь. Вокзал. Вагон.
А это значит — снова Запад
Огнем и кровью обагрен.

Да будет вечно перед нами,
Как данный в юности обет,
Год, полыхающий как пламя,
Разлук, походов и побед.

Не пойму я, что это такое
Снова пробуждается во мне.
Пролетели станцию Красное,
Сонные поселки в стороне.

Мечутся, толпятся, исчезая,
Искры в хороводе золотом.
Сторона ль, сторонушка родная,
Ты ли промелькнула за окном?

Кочки, дым летучий над болотом,
Огонек далекий у куста.
Домик за днепровским поворотом,
Ветхая часовня без креста…

С горем неразлучное соседство,
Ветром его, что ли, занесло!..
Бедное, неприбранное детство,
Скудное пастушье ремесло!..

С полки сняв поблекшую травинку,
Мну в зубах, по-юношески рад,
Вспоминая каждую тропинку,
Где ходил пятнадцать лет назад.

Ни о чем сейчас не беспокоюсь.
Пляшет искр сверкающий поток.
В ночь летит запыхавшийся поезд
Через две границы на восток.

Когда дрожит последний луч за лесом,
И ты проходишь берегом реки,
И видишь, как под ивовым навесом
Волна ломает тихо тростники,

Стремишься все разведать по истокам
В летящем синем зеркале Днепра.
И жизнь встает в значении высоком, —
Что так же вся в течении быстра.

Я тебе посвятил много пламенных строк,
Ты же письма писать мне не хочешь…
Ну, так знай, я могу и к себе быть жесток
И порву свое сердце на клочья…
Хватит сил у меня твой портрет разорвать,
Сжечь все письма твои дорогие,
И без жалости их навсегда променять,
Навсегда променять на другие…
А при встрече, не глядя, я мимо пройду,
Если б даже я сердце дрожало…
Потому что весной в сорок третьем году
Ты мне письма писать перестала.

И если мне смерть повстречается близко,
Уложит с собою в кровать,
Ты скажешь друзьям, что Захар Городисский
Никогда не привык отступать.
Что я, нахлебавшись смертельного ветра,
Упал не назад, а вперед,
Чтоб лишних сто семьдесят два сантиметра
Вошли в завоеванный счет.

Ночью было это,
С фронта шел солдат,
На борьбу с кадетом
Шел из-под Карпат…
Время грозовое
Все в пути смело…
Шел он и в родное
Завернул село.

Страдать осталось нам немного,
Гляди, за взгорьями она —
Широкая дорога,
Родная сторона…