Василий Молодяков - Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников

Там, в синем утре, зов. Он все ясней.
В нем сон и звон пастушеской свирели,
В нем всплеск и блеск, в нем вскрик: «О, неужели,
Лишь тени мы на празднике теней?»

Не может быть. Два маяка в пространстве,
Мы в мире звуков разных две струны,
В двумирности – два солнца, две луны.

И там, где ты – в серебряном убранстве,
Полночным солнцем рдяность я творю, —
Где солнце ты, луною я горю.

Но где же, солнце, ты? Уж я не знаю.
Затем, что солнце ежели с луной,
Соединясь, глядит на свет дневной,
Не одному они сияют Раю.

Не к одному они уходят краю,
Когда идут, раздельно, в мир двойной.
И Осень перекликнется с Весной,
Но Август не прильнет сердечно к Маю.

Любили мы друг друга без конца,
Друг другу были Месяцем и Солнцем.
Перевязавши тонким волоконцем,

Златые два узорные кольца,
Их бросили – венчанье дружбы – в Море.
Быть может, там – на дне – сойдемся вскоре?

И вновь, и вновь твой дух таинственный
В глухой ночи, в ночи пустой
Велит к твоей мечте единственной
Прильнуть и пить напиток твой.

Вновь причастись души неистовой,
И яд, и боль, и сладость пей,
И тихо книгу перелистывай,
Впиваясь в зеркало теней…

Пусть, несказанной мукой мучая,
Здесь бьется страсть, змеится грусть,
Восторженная буря случая
Сулит конец, убийство – пусть!

Что жизнь пытала, жгла, коверкала,
Здесь стало легкою мечтой,
И поле траурного зеркала
Прозрачной стынет красотой…

А красотой без слов повелено:
«Гори, гори. Живи, живи.
Пускай крыло души прострелено —
Кровь обагрит алтарь любви».

Была пора – бездарный мим,
И я кривлялся на подмостках,
В бубенчиках, нашивках, блестках,
Тоскою тяжкою томим…
Сверкала рампа на подмостках,
И я кривлялся – жалкий мим.
А ныне кто-то тяжко дышит
И водит косною рукой,
И песни полные тоской
Он в списки горестные пишет,
И душу взятую Судьбой,
Как трость усохшую, колышет.
И Он сказал: «Есть саркофаг
В стране забвенья и неверий,
Вдали от злоб и лицемерий —
Вкруг алтаря – пахучий мрак;
Там властелин – извечный Маг,
Мой сын возлюбленный – Валерий!
Иди!». Покорствуя веленью,
Несу стихов иероглиф.
О Маг, ответствуй преклоненью!
Еще я отрок – юный скиф,
Ладье грозит подводный риф,
Я к твоему стремлюсь паренью,
Седатый, царствующий гриф!

Валерий милый! сердца строки
Струятся стройною волной.
Мне чужды горькие пороки,
Когда душою ты со мной.
Мои страдания глубоки
Средь хаотичности земной.

Ищу я нежной, знойной ласки,
Объятий бурно-огневых,
Весенней животворной сказки,
Речей правдивых и живых.
Возможно ль жить в смертельной пляске
Всех, всех событий мировых?

Сны переменные порывны,
И правда их – смешная явь.
Мой друг, мои слова призывны —
Ты власть своих стихов расплавь.
И пусть теперь все дни надрывны —
Свою ладью ко мне направь.

Бывал ты, с нежностью, обманут
И, с лаской, дружбой оскорблен, —
Но строфы славить не устанут
Любви и страсти сладкий сон.
Так пусть же боли в Лету канут —
Петь будем песни в унисон.

Известно мне: ты осупружен,
Но ты безумно одинок.
Тебе привет участья нужен,
Как тонкий ритм прелестных строк.
Тобой твой гений обнаружен.
Твой гений – всех красот пророк.

Ловец в пучине бытия
Стоцветных перлов ожиданья!
Моих желаний не тая,
Плачу мечты безумной дань я.
В невыразимом блеске дня
Мне чужды нотки состраданья,
Твой цельный дух к себе маня
Предначертанием свиданья.

Вдвоем, лелея сердца страсть,
Преобразим чернь первой ночи,
И наша сказочная власть
Покроет сладкой дремой очи.
Как хороша объятий пасть,
Когда безумие короче —
Хочу скорей на грудь припасть,
Иль что ни день душа жесточке.

Соблазны мысли, чары грез,
Весь блеск, весь шум, весь говор мира
Сольются в радостный гипноз
Тобой нежданного кумира.
При нежном трепете угроз
Спадет в атласных плеч порфира —
Пройдет тоска сердечных гроз
Под сенью райского эфира.

Я – твой демон, я – эриния
Неразлучная с тобой!
Что ни шаг – безумий линия
Предначертана судьбой.
На кудрях пушинки инея,
В сердце зной, Сахары зной.
Пред тобой предстала ныне я,
Чтоб опять ты был со мной.

Ты – в весельи вдохновения, —
Я шепчу начало строк.
Я с тобой во все мгновения,
Как томящий душу рок.
Что нам смерти дуновение?
Что нам гибели порог?
Пьем безумное забвение,
Тайну жизненных дорог.

– Ненавистная! Любимая!
Призрак! Дьявол! Божество! —
Жжет тебя неутолимая
Жажда тела моего.
Лишь собой руководимая,
Зная духа торжество,
Я, к тебе мечтой гонимая,
Жду ответа твоего.

Я так устал от льстивой свиты
И от мучительных похвал…
Мне скучен королевский титул,
Которым Бог меня венчал.

Вокруг талантливые трусы
И обнаглевшая бездарь…
И только вы, Валерий Брюсов,
Как некий равный государь…

Не ученик и не учитель,
Над чернью властвовать устав,
Иду в природу, как в обитель,
Петь свой осмеянный устав…

И там, в глуши, в краю олонца,
Вне поощрений и обид,
Моя душа взойдет, как солнце,
Тому, кто мыслит и скорбит.

Улыбнись в мое «окно»,
Иль к шутам меня причисли, —
Не изменишь, все равно!
«Острых чувств» и «нужных мыслей»
Мне от Бога не дано

Нужно петь, что все темно,
Что над миром сны нависли…
– Так теперь заведено, —
Этих чувств и этих мыслей
Мне от Бога не дано!