Омар Хайям - Рубайат в классическом переводе Германа Плисецкого

Назовут меня пьяным – воистину так!
Нечестивцем, смутьяном – воистину так!
Я есмь я. И болтайте себе, что хотите:
Я останусь Хайамом. Воистину так!

Мир чреват одновременно благом и злом:
Всё, что строит, – немедля пускает на слом.
Будь бесстрашен, живи настоящей минутой,
Не пекись о грядущем, не плачь о былом.

Да пребудет со мною любовь и вино!
Будь что будет: безумье, позор – всё равно!
Чему быть суждено – неминуемо будет,
Но не больше того, чему быть суждено.

Кипарис языками, которых не счесть,
Не болтает. Хвала кипарису и честь!
А тому, кто одним языком обладает,
Но болтлив – не мешало бы это учесть…

Муж ученый, который мудрее муллы,
Но бахвал и обманщик, – достоин хулы.
Муж, чье слово прочнее гранитной скалы, —
Выше мудрого, выше любой похвалы!

Те, в ком страсти волнуются, мысли кипят,
Всё на свете понять и изведать хотят.
Выпьют чашу до дна – и лишатся сознанья,
И в объятиях смерти без памяти спят.

Кто урод, кто красавец – не ведает страсть.
В ад согласен безумец влюбленный попасть.
Безразлично влюбленным, во что одеваться,
Что на землю стелить, что под голову класть.

Чем за общее счастье без толку страдать —
Лучше счастье кому-нибудь близкому дать.
Лучше друга к себе привязать добротою,
Чем от пут человечество освобождать.

Из верченья гончарного круга времен
Смысл извлек только тот, кто учен и умен,
Или пьяный, привычный к вращению мира,
Ничего ровным счетом не смыслящий в нем!

Небо – пояс загубленной жизни моей,
Слезы падших – соленые воды морей,
Рай – блаженный покой после страстных усилий,
Адский пламень – лишь отблеск угасших страстей.

Хоть мудрец – не скупец и не копит добра,
Плохо в мире и мудрому без серебра.
Под забором фиалка от нищенства никнет,
А богатая роза красна и щедра!

Есть ли кто-нибудь в мире, кому удалось
Утолить свою страсть без мучений и слез?
Дал себя распилить черепаховый гребень,
Чтобы только коснуться любимых волос!

Пей с достойным, который тебя не глупей,
Или пей с луноликой любимой своей.
Никому не рассказывай, сколько ты выпил.
Пей с умом. Пей с разбором. Умеренно пей.

Много мыслей в моей голове, но увы:
Если выскажу их – не сносить головы!
Только эта бумага достойна доверья.
О друзья, недостойны доверия вы!

Я к неверной хотел бы душой охладеть,
Новой страсти позволить собой овладеть.
Я хотел бы – но слезы глаза застилают,
Слезы мне не дают на другую глядеть!

Когда песню любви запоют соловьи,
Выпей сам и подругу вином напои.
Видишь: роза раскрылась в любовном томленье?
Утоли, о влюбленный, желанья свои!

Пью не ради запретной любви к питию,
И не ради веселья душевного пью,
Пью вино потому, что хочу позабыться,
Мир забыть и несчастную долю свою.

«Ад и рай – в небесах», – утверждают ханжи.
Я, в себя заглянув, убедился во лжи:
Ад и рай – не круги во дворце мирозданья,
Ад и рай – это две половины души.

Пью с умом: никогда не буяню спьяна.
Жадно пью: я не жаден, но жажда сильна.
Ты, святоша и трезвенник, занят собою —
Я себя забываю, напившись вина!

Пью вино, ибо скоро в могиле сгнию.
Пью вино, потому что не верю вранью
Ни о вечных мучениях в жизни загробной,
Ни о вечном блаженстве на травке в раю.

Попрекают Хайама числом кутежей
И в пример ему ставят непьющих мужей.
Были б столь же заметны другие пороки,
Кто бы выглядел трезвым из этих ханжей?!

Для того, кто за внешностью видит нутро,
Зло с добром – словно золото и серебро.
Ибо то и другое – дается на время,
Ибо кончатся скоро и зло, и добро.

Вновь на старости лет я у страсти в плену.
Разве иначе я пристрастился б к вину?
Все обеты нарушил возлюбленной ради
И, рыдая, свое безрассудство кляну.

Дай вина! Здесь не место пустым словесам.
Поцелуи любимой – мой хлеб и бальзам,
Губы пылкой возлюбленной – винного цвета,
Буйство страсти подобно ее волосам.

Мне из многих снадобий одно принеси,
Если мускусом пахнет оно, принеси,
Если вылечить хочешь Хайама от скорби,
Ранним утром Хайаму вино принеси.

Этот райский, с ручьями журчащими, край —
Чем тебе не похож на обещанный рай?
Сколько хочешь валяйся на шелковой травке,
Пей вино и на ласковых гурий взирай!

Как проснусь – так к кувшинному горлу прильну.
Пусть лицо мое цветом подобно вину.
Буду пить, а тебе, мой непьющий рассудок,
Если что-то останется, в морду плесну!

Если жизнь всё равно неизбежно пройдет,
Так пускай хоть она безмятежно пройдет!
Жизнь тебя, если будешь веселым, утешит,
Если будешь рыдать, безутешно пройдет.

Влагу, к жизни тебя возродившую, пей,
Влагу, юность тебе возвратившую, пей,
Эту алую, с пламенем схожую, влагу,
В радость горе твое превратившую, пей!

Если хочешь слабеющий дух укрепить,
Если скорбь свою хочешь в вине утопить,
Если хочешь вкусить наслаждение – помни,
Что вино неразбавленным следует пить!

Пей вино, ибо друг человеку оно,
Для усталых – подобно ночлегу оно,
Во всемирном потопе, бушующем в душах,
В море скорби – подобно ковчегу оно.

Если гурия кубок наполнит вином,
Лежа рядом со мной на ковре травяном,
Пусть меня оплюют и смешают с дерьмом,
Если стану я думать о рае ином!

В этом мире не вырастет правды побег.
Справедливость не правила миром вовек.
Не считай, что изменишь течение жизни.
За подрубленный сук не держись, человек.

Нам дорогу забыть к харабату нельзя,
Доброй славы добыть и за плату нельзя.
Веселитесь! Чадра добродетели нашей
В дырах вся – и поставить заплату нельзя.

Мы грешим, истребляя вино. Это так.
Из-за наших грехов процветает кабак.
Да простит нас Аллах милосердный! Иначе
Милосердие Божье проявится как?