Юрий Зобнин - Ахматова. Юные годы Царскосельской Музы

Акции РОПиТ-а с момента его создания пользовались исключительной популярностью и распространялись среди самых влиятельных придворных и деловых кругов. 3300 акций было зарезервировано для членов императорской семьи, прежде всего – для великого князя Константина Николаевича, которой был владельцем 1000 акций. Акционерами РОПиТа были такие предприниматели, как нефтепромышленник В. А. Кокорев и крупнейший одесский купец Ф. И. Родоконаки.

Мирабó Оноре Габриэль Рикетти де, граф (Mirabeau, 1749–1791) и Дантон Жорж Жак (Danton, 1759–1794) – деятели Великой французской революции, знаменитые ораторы. Русское слово «присутствие» в наши дни заменено иноязычным словом «офис».

30 декабря 1825 г. (11 января 1826 г.) взбунтовавшийся Черниговский полк, которым командовал один из руководителей Южного общества декабристов подполковник С. И. Муравьёв-Апостол, захватил казну и арсенал украинского г. Василькова и двинулся походом на Житомир. Декабристы рассчитывали на поддержку других южных частей и совместный с ними марш на Петербург, однако, после неудачных манёвров, под Белой Церковью были в сражении разбиты превосходящими силами войск, сохранявших верность Николаю I.

Торквемада Томмазо де (Torquemada, 1420–1498) – основатель инквизиции в Испании.

Братья Герасим Григорьевич и Степан Григорьевич Романенко в студенческие годы принадлежали к «Народной воле», но к покушению на Стрельникова прямого отношения не имели. С. Г. Романенко был учеником И. И. Мечникова, дружил с микробиологом В. А. Хавкиным (открывшим впоследствии вакцины против чумы). Весной 1881 года (уже после истории с «Кобзарём») он уехал в Италию для лечения туберкулеза. За границей он поддерживал связь с «Народной волей», ездил встречаться с политическими эмигрантами в Берн. Вернувшись в Одессу во второй половине 1880-х гг., он отошёл от политики и занимался научной работой. Г. Г. Романенко, юрист по образованию, в 1879–1881 гг. тоже побывал за границей (где под псевдонимом Г. Тарновский опубликовал брошюру «Террористическая борьба») и вернулся в Россию, короткое время побыл даже в Исполнительном комитете «Народной воли», но и в октябре 1881 г. был арестован в Москве и сослан в Среднюю Азию. Впоследствии он примыкал к крайним националистам и был редактором газеты «Бессарабец», которой руководил известный публицист-юдофоб П. А. Крушеван.

РГАОР. Ф. 102 (Департамент полиции), 3 д-во, 1882, д. 983, л. 5–5 об. Цит. по: Желвакова И. Он успел стать только героем // Факел. Историко-революционный альманах. М., 1990. С. 97–98. «Часто ему [Стрельникову] в руки попадали данные, которые могли бы его привести к раскрытию целых организаций… Он пользовался исключительно сведениями шпиков и предателей, и его внимание часто, благодаря этому, отвлекалось от существенного к маловажному. Психологии нашей он не понимал, она была ему чужда. В наше бескорыстие он не верил. Нас, тогдашних революционеров, он считал обезумевшими честолюбцами, чем-то вроде новых Геростратов. Революционной литературы он не знал и, по-видимому, считал ниже своего достоинства знакомиться с нею. Будь он знаком с программой и организацией партии “Народная воля”, ему не трудно было догадаться, что в Одессе была не одна только рабочая подгруппа» ( Дрей М. И . Стрельниковский процесс в Одессе в 1883 г. М., 1928. С. 6–7).

Чугунная «скамья Стрельникова» была перенесена с Николаевского бульвара на его могилу на Христианском кладбище Одессы. В советское время она хранилась в запасниках одесских музеев, а в 1989 году была установлена на площадке… созданного в Одессе мемориала Ахматовой.

Кулябко-Корецкий Н . Подполковник Судейкин и генерал Стрельников // Каторга и ссылка. 1923. № 6. С. 66–67. Цит по.: Желвакова И . Указ. соч.

Там же особо было отмечено, что «не усматривается также никаких неблагоприятных для Андрея Горенко указаний об отношениях его к сёстрам Анне и Евгении, проживающим в Севастополе и обратившим внимание своей неблагонадежностью, первая как привлекавшаяся к дознанию в 1874 и 1878 годах по поводу сношений её с известными государственными преступниками Соловьевым и Иванчиным-Писаревым, а вторая – как состоявшая, по свидетельству отца казнённого государственного преступника Желвакова, в письменных сношениях с его сыном».

И-В. Гёте. «Коринфская невеста» (1797).

Достоевский Ф.М . «Преступление и наказание». Слова Порфирия Петровича из его разговора с Раскольниковым.

На самом деле побег С. П. Дегаева был инсценировкой, организованной Судейкиным. С охранкой заигрывал и брат Дегаева Владимир, а жена Дегаева существенно облегчила Судейкину задачу, уговорив арестованного мужа «спасти самого себя».

«Нужно заметить, что отношения выскочки-сыщика к верхним правительственным сферам вообще не отличались особенным дружелюбием. Он и пугал их и внушал им отвращение. Судейкин – плебей; он происхождения дворянского, но из семьи бедной, совершенно захудалой. Образование получил самое скудное, а воспитание и того хуже. Его невежество, не прикрытое никаким светским лоском, его казарменные манеры, самый, наконец, род службы, на которой он прославился, всё шокировало верхние сферы и заставляло их с отвращением отталкивать от себя мысль, что этот человек может когда-нибудь сделаться “особой”. А между тем перспектива казалась неизбежной. В сравнении с массой наших государственных людей, Судейкин производил впечатление блестящего таланта» ( Л А. Тихомиров ).

«Что касается Дегаева, то он во время этой бойни выскочил на лестницу и удрал, даже не затворивши за собой двери, и прямо отправился на Варшавский вокзал» ( Л.А. Тихомиров ).

Завершая о Судейкине. Нельзя всё-таки не сказать, что практически все возводимые на него обвинения, во-первых, посмертны и безответны, во-вторых, голословны, и, в-третьих, исходят от лиц, явно заинтересованных во лжи. «Все эти планы Судейкина, – свидетельствовал Л. А. Тихомиров, – я знаю, конечно, только от Дегаева. Во всей полноте он их рассказал уже после убийства. А до убийства сообщил только, что при помощи Судейкина может убить <���Д. А.> Толстого и ещё какое-либо высокопоставленное лицо, а потом уже покончить и с Судейкиным. Не помню, через кого он сообщил эти планы. Кажется, через жену, которую выслал за границу (кажется, с братом Володей) и которую мы отправили в Лондон, не желая иметь над душой, так сказать, вернопреданную дегаевскую шпионку. Я ему всё время не верил…». И если, выражая мнение придворных политиков, император Александр III осторожничал с оценкой покойного, замечая, что «Судейкин последнее время был странен», то мнение бóльшей части населения России выразила его жена, императрица Мария Федоровна, прислав на гроб Судейкина венок с надписью: «Исполнившему свой долг до конца».