Андрей Коровёнков - Старая тема

Ход времён меняет расписанье?
У часов переменился такт:
Тик… Невыносимое молчанье…
И чуть слышно, через силу – так.

Неподвижно замерли, повисли
Звуки. В наступившей тишине
Сонные взлохмаченные мысли
Вяло бродят где-то в стороне…

Будто по артериям и венам
Медленно течёт не кровь… Елей.
Чай сегодня пахнет прелым сеном…
А у кофе привкус желудей…

Всё нормально. Сплин не бесконечен.
Погостит и удалится прочь.
Даже самый долгий зимний вечер
Незаметно переходит в ночь…

На ёлочных базарах людно
В мороз и в жуткую метель:
Жильё, где б не стояла ель
Под Новый год, представить трудно.

Замена ёлкам под вопросом:
Который Новый год подряд
Ненатуральный суррогат
Отнюдь не пользуется спросом.

Во избежанье кривотолков
Признаюсь вам, как на духу:
Зимой я в куртке на меху
Не синтетического волка.

В лукавстве нет большого толку.
На Новый год и Рождество
Куплю себе, как большинство,
Свежепогубленную ёлку.

Отгул… Не отдых, а досадный пропуск
В календаре. Не день, а… винегрет.
Забыл, что означает слово «отпуск».
И вспоминать желанья вовсе нет.

Мечтал бродить до одури по лесу.
Собрать душистых ландышей букет.
Да как-то не совпали интересы —
Мои, дождя и ветра. Спору нет:

И дома накопилось дел немало,
Но делать их в отгул я не готов.
И будних дней для этого хватало.
Естественно, не дней, а вечеров.

День – псу под хвост.
Мечты и планы – всмятку.
Желания – в утиль, во вторчермет.
У телефона кончилась зарядка.
И недоступен чёртов интернет.

Диван. И книга. Град горстями в окна —
О стенку, то бишь о стекло, горох.
И пусть. Не простужусь. И не промокну.
Диванный выходной не так уж плох.

Предпенсионный возраст – разве старость?
А что потом? Дуэт – мой быт и я?
Не скука. Не тоска. И не усталость.
Обыденность земного бытия…

А ведь уйду и я когда-то…
Уходят все. Когда-нибудь.
Туда, откуда нет возврата.
В последний раз. В последний путь.
Оставлю боль воспоминаний
Всем близким. Всем, кем был любим.
Любим без выспренных признаний.
Признанья – фальшь. Нелепый грим.
Святое чувство бессловесно,
Не терпит пышных громких фраз.
Где слов немного – чувствам тесно:
В движеньях рук, в сияньи глаз…
А боль… не будет слишком долгой.
Я обязательно вернусь.
Рассветным проблеском над Волгой,
Закатным заревом… И пусть
Твердят: возврата нет оттуда,
Забудь надежду, уходя.
Вернусь. Как маленькое чудо.
Невзрачной капелькой дождя.
Снежинкою. Ромашкой в поле.
Прохладным ветром в жаркий день.
Вернусь… Была бы Божья воля.
И это буду я. Не тень.

Семён Борисович весь день сегодня дома:
Терзаем муками, на службу не пошёл.
С утра страдает от похмельного синдрома.
Не помогает и забористый рассол.

И пусть огнём горит рутинная работа,
Растак, разэтак её, вкось и ввысь, и вширь…
Его грызёт неординарная забота:
Где раздобыть целковых двести на пузырь.

Сосед был должен… Но такая, блин, зараза —
Пропьёт бессовестно скорее, чем вернёт.
Впаять соседу фонари под оба глаза?
Так ведь здоровый… Будет всё наоборот.

Ему что в глаз, что ниже пояса – едино:
Слоновья кожа. Так сказать, броня крепка.
И сил физических осталось меньше дины…
Ну, разве только, чтоб добраться до ларька.

Душевных сил не больше. Маленькая кроха.
Вопрос обдумывал. Ответа не нашёл.
Ну, почему же, почему с утра так плохо,
Коль было вечером безумно хорошо?

Неразрешимые проблемы – миф! И бредни.
И если сил достало выжить до утра,
Борисыч к вечеру напьётся, как намедни.
Добудет шкалик. Голь на выдумки хитра.

Когда в чести апломб и хамство,
Когда приветствуется лесть,
Перерастает гордость в чванство,
А честь – в безудержную спесь.

Объятый гонором спесивец
Своей особой поглощён,
Не замечая – о, счастливец! —
Того, насколько он смешон.

Увы, апломб не безобиден:
Когда возобладает спесь
Над разумом, то очевиден
Исход: и в лужу можно сесть.

Добро бы, просто сесть. Пусть в лужу.
Грозит другая ипостась,
Болезненней и много хуже:
С небес да мордой прямо в грязь!

Кто не спесив, легко и просто
Паденье в шутку обратит.
Для сноба кувырок с помоста —
Катастрофический кульбит,

Фиаско, крах, паденье в бездну.
Был пуп земли, да вышел весь…
Болезненна и бесполезна
Всепоглощающая спесь.

Среди моих знакомых есть знакомый,
Возможно, очень многим персонаж.
Неглуп, но ординарен до оскомы.
Предельно собран. Не впадает в раж.

В суждениях весьма категоричен
И в том, что для него, как чистый лист.
До безнадёжности оптимистичен.
До умопомраченья пессимист.

Рассматривает мир вокруг сквозь щёлку,
Чуть отодвинув ткань тяжёлых штор,
Превознося при этом втихомолку
Свой кругозор, простёршийся до шор.

На людях органично синтетичен.
Воспитан. Как в посудной лавке слон.
Обширно, беспредельно ограничен.
Бессмысленно талантлив и умён.

Индифферентен до остервененья.
Себя мнит богом (ибо златокудр).
Самовлюблён аж до самозабвенья.
Дремуче и непроходимо мудр.

Навязчив до истерики, до комы.
Нередко дно считает потолком.
Такой вот выразительный знакомый…
А с вами он, случайно, не знаком?

Дружище, что ж ты так уныл?
Как будто мир тебе постыл.
Угас и блеск в глазах, и пыл
Уже не тот.
И что с того, что юбилей?
Ну, выпей да ещё налей!
О безвозвратном не жалей.
Печаль пройдёт.

Я думал, что и впрямь беда.
А возраст? Возраст – ерунда!
Года, как талая вода,
Бегут ручьём.
И возраст твой – отнюдь не срок.
Солидный. Но не потолок.
Ещё не сыплется песок?
Нет? Всё путём!

Тряхни-ка лучше стариной,
Станцуй цыганочку с женой.
Не разучился? Спой со мной,
Все подпоют.
И в дружном хоре без труда
Забудешь про свои года…
Про годы тоже. Навсегда.
И пусть идут.

Я попал в этот город довольно давно —
Было не из чего выбирать.
Не всегда право выбора людям дано,
Где родиться им. Жить. Умирать.
Не сложилось, не тронул мне город души.
Да и я ему не ко двору.
Чувства были взаимны. И не хороши.
Чем-то напоминали игру.
Мы играли. На вылет. Я рвался из сил,
Чтобы выжить и на ноги стать.
Не осталось с тех пор ненадорванных жил.
Город исподволь бил, аки тать.
Да не чёрт ли занёс меня в эти места,
Тест устроив, беря на излом,
Что ни день распиная меня без креста?
Не сломал. Не распял. Всё в былом.
Только вот надоело, поднявшись, опять
Падать ниц или навзничь. Да в грязь!
И в какой-то момент я решился прервать
Беспредельно обрыдшую связь.
Этот город, как женщина, что не мила —
Рвать, так полностью и навсегда.
Я уехал. И жизнь по-другому пошла.
Есть другие совсем города.
В этот город с тех пор – ни за что, ни ногой.
Нет к нему на душе ничего.
Пусть он будет четырежды город-герой,
Я легко обойдусь без него.