Евгений Бороховский - Нежданный диалог

Все перепуталось. Прости, но это так.
Вслед за Вийоном тупо повторяю:
«Я знаю все — я ничего не знаю».
Неоспорим лишь факт: весь мир — бардак.
Ни жертвы, ни труда, ни постоянства
Не надобно от нас ослепшим небесам.
Им дела нет до нас — ты знаешь сам,
А нам… Нам остаются блуд и пьянство.
Еще, конечно, остается опыт —
Ошибок сын, родитель заблуждений,
Сомнительных побед, бесспорных поражений.
Он памятником будет нам, должно быть.
Оставь надежду славы и добра.
Абсурд судьбы трагичен и нелеп,
Теория суха, обычай слеп…
Пока, мой друг, пока. Увидимся вчера.

Возможно, не находишь слов,
когда друзья с тобою рядом.
А может, их совсем не надо —
высоких и красивых слов.
А можно ль объяснить без слов,
как бесконечно благодарен
своим друзьям и как бездарен
в своей ты дружбе вновь и вновь?..
И как рассказывать без слов
нам о любви своим любимым,
чтобы не стать для них любыми,
и чтобы сохранить любовь?..
Мы не находим нужных слов
и слишком щедры на пустышки.
И все труднее нас услышать —
стыдимся чувств, страшимся слов.
Как много есть прекрасных слов —
любимым и друзьям в подарок,
чтоб жизнь, полную помарок,
вдруг сделать лучше лучших слов.

— В этом мире все нелепо.
Разве зрячие не слепы?
Разве умные мудры?
Разве только до поры…
— В этом мире все прекрасно.
Солнце в небе светит ясно,
Да его не вижу я.
Только хвост и чешуя…
— В этом мире все проходит.
Мы как будто на свободе,
Но кому она нужна?
За зимой придет весна…
— В этом мире все несложно.
Наслаждайся, если можно!
Если только бабки есть —
Будут честь, и лесть, и спесь.
— В этом мире все убого.
И куда ведет дорога —
Каждый знает. Что же теперь?
Не открыть иную дверь…

Как должно быть до зависти беззаботно
для всего на свете иметь дежурное объяснение,
чтоб с задорным азартом, без тени сомнения
вескими «потому что…» манипулировать свободно.
Списку того, что зачтется в вину или же в оправдание,
быть пространным — только вредить идее…
Ведь не так уж важно гения отличить от злодея…
Главное — предельно упростить восприятие мироздания.
«Во всем виноваты…» — здесь подставить совсем несложно
категорию тех, кого активно не любить приучены.
Ведь даже святые со стажем по прихоти случая
повод дадут себя уличить в безбожии.
На другом полюсе — универсальные добродетели из набора
тех, что, как принято верить, любой грех искупить помогут.
Типа: «Даром, что людоед, зато чтит правильного бога,
патриот, эрудит и устоев моральных опора…»
«Не судите, да не судимы…» — не об этом, поймите, речь,
мнение поиметь да и выразить — отнюдь не зазорно.
Только ведь если оно совершенно бесспорно,
никакая игра не окупит свеч…

Проходит все,
и жизнь почти прошла.
Еще чуть-чуть —
и оборвется нить…
Почти никто тебе не хочет зла.
Проходит все, и некого винить.
«All and all,
the rain will fall,
like tears from the star.
like tears from the star»…
Ты уйдешь,
и будет дождь —
Ты этого ждал?
А я вот не ждал…
Чего жалеть?
Хотя, конечно, жаль,
что реже «буду»,
и все чаще «был».
Как быстро все ушло куда-то вдаль…
Чего хотел? Кого любил?
Забыл…
Валит снег
который век…
Пора, брат, пора!
Почти совсем пора.
Слышно сквозь привычный бег:
«How fragile we are»…

«In God we trust…»
Наличных, все одно, на всех не хватит.
Кто по счетам, а кто авансом платит
сполна — здесь legal bankruptcy не катит.
А как иначе? Бог за все воздаст.
Играя в игры — кто во что горазд —
от Дон Жуана и до Дон Кихота,
согласны видеть в Нем лишь доброхота —
такая у Всевышнего работа…
Конечно же, bullshit, but what a blast!
In God we trust —
в надежде, что взаимно.
Ну что ж — good luck. Оно хоть и наивно,
но чем не шутит черт? Декларативно —
God’s kind to us all — не Alcatraz.
In God we trust —
как менеджер планиды
Бог — вездесущ, все знает и все видит,
он, как солдат, ребенка не обидит.
Ведь Бог — не фраер, свиньям в корм не сдаст,
коль любит всех равно и без изъятья…
«Peace, bro!..» Indeed, все люди — братья…
Бог судит по делам — не по понятьям,
и не по вере — Воланд врал, alas…

Судьба груба, история строга…
Останусь, как обычно, в дураках.
Пускай себе года грохочут мимо —
Так и дождусь последнего звонка.
Перенести дай, Боже, здешний климат!
Не надо мне ни Крыма, и ни Рима —
Мне бабу бы, да накатить сто грамм…
Такая, вот, банальная скотина.
Своим друзьям, знакомым и врагам
Давать не стоит поводов для драм.
Как жить на этой сумрачной планете?
Спать по утрам и пить по вечерам.
По счастью, мне не светит долголетье.
Чужие мне давно и те, и эти.
Плевать. Забить. Забыть. За сим — пока!
Что смел — то поимел. Готов ответить.

Утро и скорость —
белою пеной
снег, за окном проносящийся мимо…
Легкая робость,
быстрые тени.
Искренность белого зимнего грима.
Ненужная спешка,
нечаянная встреча.
Лица знакомые в раме оконной.
Чья-то усмешка,
незлая, конечно.
И вновь — полусонность тряски вагонной.
Яркие лампы.
Машинная нежить.
Пульсирует день суетой и движеньем.
Сосновые лапы.
Морозная свежесть.
В окнах — снежинок и снов отраженья.
В мире строений,
громоздком и сложном,
есть аритмии сердец и конвейеров,
и настроений,
чем-то похожие
на письма, упавшие карточным веером.
Меняются мысли,
симпатии, роли —
бессчетны круги карусели вселенной.
Поиски смысла —
фантомные боли
потребности в чем-нибудь неизменном…

Мне некуда больше — а меньше не надо.
Не надо оваций — отдайте деньгами.
Отдайте деньгами — пускай вам зачтется.
Пускай вам зачтется — а я вам прощаю.
Прощаю — и вы меня тоже простите.
Простите — и может быть будет вам счастье.
Вам счастье — а мне хоть немного покоя.
Покоя, которого вовсе не жажду.
Не жажду, поскольку уже не умею.
Уже не умею ни быть, ни казаться.
Казаться приходится кем-то, однако.
Однако, отнюдь — ибо, что характерно…
А что характерно, то вовсе не стыдно.
Не стыдно, а значит, возможно проехать.
Проехать, а значит — ты гонишь, ямщик!
Ямщик, не гони. Мне ведь некуда больше…