Мария Визи - A moon gate in my wall: собрание стихотворений
- Название:A moon gate in my wall: собрание стихотворений
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Peter Lang Publishing, Inc.
- Год:2005
- Город:New York
- ISBN:0-8204-7837-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Мария Визи - A moon gate in my wall: собрание стихотворений краткое содержание
Мария Визи (1904-1994) – поэтесса «первой волны» русской эмиграции. Данное собрание стихотворений, изданное в США, под редакцией Ольги Бакич, наиболее полное на данный момент собрание ее поэтических произведений и переводов.
Издание состоит из 4 частей и включает в себя:
1. Три опубликованных сборника М. Визи: 1929, 1936 и 1973 гг.
2. Стихотворения, не вошедшие в сборники, написанные на русском языке.
3. Стихотворения, не вошедшие в сборники, написанные на английском языке.
4. Неопубликованные переводы
Вступительная статья и комментарии на английском языке.
A moon gate in my wall: собрание стихотворений - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Отдала светящиеся крылья,
звездную тиару, что сверкала,
сделала последнее усилье —
опустила даже покрывало.
Все — по приказанью тех, оттуда,
чтобы только увидать, что надо,
и стояла, все еще — как чудо,
и ждала желанную награду.
Ну и что же, ты его узрела,
своего архангела во плоти,
у него изломанное тело,
крылья потемневшие в лохмотьях.
Ты, сама ушедшая из рая,
бросившая небо добровольно,
что же, от тоски своей сгорая,
ты не скажешь, что теперь довольна?
186. «Из тишины, из темноты…» [114] It was later published in the annual Den' russkogo rebenka, San Francisco, no. 18, 1951, p. 241, where the first two lines of the last stanza read: «и от упавшего луча, / от лунного меча». It was included in the collection Golubaia trava, p. 10, under the title «Ноктюрн 1».
Из тишины, из темноты
вздохнули сладкие цветы,
где капли белые луны
на венчиках видны.
В глубокой дреме старый сад,
и черных лип усталый ряд
недвижен, точно строй солдат,
и даже птицы спят.
И только белая луна
сползла туда, где два пятна —
две клумбы белые взросли
из дремлющей земли,
и от упавшего меча,
от лунного луча
блаженно дрогнули цветы
из темноты.
187. «Луч заката играет на пальме…»
Луч заката играет на пальме,
в игрушечном хуторе между гор.
Старый японец в серой тальме
вышел гулять в свой двор.
Рядом в окошко глядит японка,
глаза у ней — вишенки, ротик ал,
точно художник очень гонко
куколку разрисовал.
Смотрят на речку, зеленый берег,
смотрят, как день сменяет мгла, —
и Бог их не тронет, — Он им верит:
они никому не сделают зла.
188. «Лес лиственный и вместе хвойный…» [115] It was later published in the annual Den' russkogo rebenka (San Francisco), no. 18, 1951, p. 243.
Лес лиственный и вместе хвойный
и, затерявшись между скал,
пруда зеленого провал,
такой глубокий и спокойный.
А дальше, — так за десять миль, —
есть город с серыми домами,
и весь он — сталь, бетон и камень,
и весь он грязь, и дым, и пыль.
189. «Тамара, Тамара, зачем в тиши…» [116] Тамара is the heroine of M.Iu. Lermontov's poem Demon.
Тамара, Тамара, зачем в тиши
ты ждешь опять лиловых сумерек?
Ведь князь не приедет, он ведь умер,
молись о спасенье его души!
Зачем ты смотришь на гребни скал,
и страх и надежда в сердце спорят?
Кто это, высокий, слетел и встал,
высокий и темный, — с огнем во взоре?
Тамара, беги, он так силен,
забудь про звезды, про тех, кто выше,
забудь, что видишь, забудь, что слышишь,
ведь это призрак, ведь это сон, — Тамара!
Снежных вершин высока громада…
Замок молчит и ночь темна…
Если он призрак — жизни не надо, —
что же в жизни прекраснее сна?
190. «Поцелуешь горестные веки..»
Поцелуешь горестные веки,
скажешь, «дорогая, улыбнись!»
в час, когда засеребрятся реки
и подернется туманом высь.
В далеко ушедшем кватроченто
так писали небо мастера:
облака развившаяся лента,
звездная кайма из серебра.
Что же делать, если счастье зыбко,
и последний луч дневной зачах, —
если неразгадана улыбка
у мадонны Лизы на губах?
191. «Пролетали пули мимо, мимо…»
Пролетали пули мимо, мимо,
вспыхивали красные цветы, —
что же я осталась невредима,
если защитил меня не ты?
Думала, не будет утешенья,
думала, живой не убегу,
если бросил на поле, мишенью
самому свирепому врагу…
Сжалились другие, видно, силы,
там, где ты не захотел спасти!
Для чего же я тебя любила,
как же о тебе могла грустить?
192. «Унес меня — в ночи туманной…»
Унес меня — в ночи туманной —
от сонма лютого врагов, —
а я не знала раньше, странно,
не думала, что ты таков.
За то, что я жила без веры,
что встанешь ты, светлее дня —
ты, чьи глаза ясны и серы, —
прости незнавшую меня.
193. «Когда потухнут на пути огни…» [117] It was later published in the journal Vozrozhdenie. Paris, no. 215, 1969, p. 57, where the first line was "Когда погаснут на пути огни." It was then included in the collection Golubaia trava, p. 6, in its original from. In Golubaia trava the poem is dedicated to "E.T." — Evgenii Fedorovich Tourkoff, Mary Vezey's husband. Poems 216, 219, 221, 374, 400, 462, and the whole of the collection Golubaia trava are dedicated to him.
Когда потухнут на пути огни,
я верю: наклонись ко мне, взгляни,
и будут дни мои озарены
лучами удивительной весны:
у солнца не настолько ярок свет,
и у ночи таких созвездий нет,
и надо мной, когда ты бросишь взгляд,
чуть видимые крылья прошумят.
194. «За окном раскрывались сиявшие дали…»
За окном раскрывались сиявшие дали.
Люди несли убитого прах,
и они не видали, ах, они не видали,
что кто-то вошел и встал в дверях.
Только видала одна Тамара,
и черные косы дрогнули вдруг.
Что это — радость? Божья кара?
Кто же он, кто же он? враг? друг?
Господи, Боже, как ответить,
где ей найти довольно сил?
Даже вратарь не мог заметить,
даже ангел его впустил.
Даже молитвы звон и хора
бедному сердцу не могут помочь.
Темная келья. Как пламя, взоры.
Темные крылья. Черная ночь.
195–201
«Мимоходом встретить
и на век уйти,
лишь стихом отмстить
на своем пути».
Андрей Блох
195 I. «За твой привет и ласковость твою…» [118] This and the next six poems comprise a cycle. The first poem of the cycle was later published in the journal Khnrbinskie kommercheskie uchilishcha Kit. Vost. zhel. dor., San Francisco, no. 4,1957, p. 53, without the epigraph. Liter the first poem was included in the collection Golubaia trava, p. 22, under the title «Мимоходом» and with an epigraph from a poem of Andrei Blokh, an emigre poet who lived in France. The dates of his birth and death are not known; he published two collections of poetry in Paris in 1927 and in 1929.
За твой привет и ласковость твою
тебе я песню лучшую спою,
и, свечку восковую теребя,
я помолюсь о благе для тебя.
Но ты, нашедший лучшие пути,
не вспоминай меня и не грусти.
На синем небе много жарких звезд,
и мир земной прекрасен, тих и прост.
и отражает ночью океан
светящийся вверху Альдебаран.
Гляди на эти звезды и забудь,
что я тебя благословила в путь.
196. II. «За твой привет и ласковость твою…»
Уехал. Я одна стою.
Мне этот мир и чужд и тесен.
Я больше песен не пою,
когда моих не просят песен.
Пускай другие, что звончей,
на золотых играют струнах,
и в тишине твоих ночей
тебе поют о желтых лунах.
Интервал:
Закладка:
