Владимир Фирсов - Отечество, стихи и поэмы

На стартовой черте ракетодрома,
Ступив на трап,
Впервые ты поймешь,
Как дороги тебе
Раскаты грома,
Снега гречих
И молодая рожь.

Ты вспомнишь
Теплых дождиков накрапы
И мокрый луг, где ты косил с отцом,
И трап
Уже покажется не трапом,
А деревенским
Стесанным крыльцом.

Потом...
Потом ты скажешь: «До свиданья!» —
И под ракетой
Вспыхнет яркий дым.
Нахлынувшие вдруг воспоминанья
Уступят место формулам сухим.

Но кто сказал, что формулы — сухие?
Они к тебе издалека пришли:
В них синь озер
И даль твоей России,
В них все цвета и запахи Земли.

Постой!
Еще не поздно отказаться.

Земля, Земля, не отпускай его!
Он должен жить,
Губами трав касаться,
Водою умываться ключевой,
Встречать свои закаты и рассветы...

Но манит,
Манит дальняя звезда,
И глухи стены огненной ракеты.
Когда мы снова встретимся,
Когда?

Ты самой яркой искрою промчишься
В безветренной и бесконечной мгле
И все-таки на Землю
Возвратишься,
Чтоб плакать над стихами
О Земле.

Пели пули...
Но и отступая,
Мы вставали под огонь свинца.
Пели пули...
Пули остывали
В наших остывающих сердцах.

Отступали молча. Без вопросов.
Юные, сутулые слегка...
Сколько нас, парней русоволосых,
Пало на холодные снега?!

Не рябина ягоду роняла,
Не костры пылали на снегу —
Это мы своею кровью алой
Молча устилали путь врагу...

Как обидно!
Вот и мне не драться,
Не поднять тяжелой головы.
Вот и я лежу в могиле братской
Здесь, неподалеку от Москвы.

Понимали — с жизнью расставались.
Только вот понять я не могу,
Почему не дышит мой товарищ —
Черноглазый парень из Баку?

Почему мой друг,
С которым вместе
Возводили домны и дома,
Здесь лежит, не дописав невесте
Первого короткого письма?

Сколько нас навеки отслужило,
Нас — двадцатилетних, озорных!..
Мы мертвы...
Но мы пока что живы
Для своих любимых и родных.

И, хоть нам не рваться в пламень вспышек,
Не бросаться в жаркий гул атак,
Нам еще родные
Письма пишут,
Вяжут рукавицы,
Шлют табак.
Значит, живы!..

Но однажды
Робко
Дернется калитка поутру,
Ахнет мать при виде похоронки.
Вот тогда я, может быть, умру.

Ни горевать, ни плакать, ни смеяться
Не стану я ни старым, ни седым.
Я прожил на земле
Всего лишь двадцать
И потому — останусь молодым.

Послушай, Смерть!
Ты отойди в сторонку,
Ведь решено, что я пока — живой.
А в час, как мать получит похоронку,
Я стану твой, не сомневайся — твой.

Вот и ушла,
Сговорчивая стала.
И я о тех поговорить смогу,
Которым завтра — в бой, забыв усталость,
Навстречу озверелому врагу.

Они пойдут, неся России силу.
Той силе не истлеть и не сгореть!
И вслед им будут
Братские могилы
Негаснущими звездами смотреть.

И победят!..
И, чтоб страна окрепла,
Чтоб флаг победы не померк над ней,
Они поднимут города из пепла
И вырастят достойных сыновей.

Расскажут им о подвигах России.
И, чтобы славу Родины сберечь,
Дадут им
Трудолюбие и силу,
Тяжелый плуг и справедливый меч.

Их сыновья
Научатся смеяться
Над золотушной спесью подлецов,
Их сыновья
Не станут сомневаться
В высокой справедливости отцов.

Их сыновья
Не сгорбятся под грузом
И в дни беды
С дороги не сойдут.
И партию Советского Союза
Пятнать случайным людям не дадут.

А у меня уже не будет сына...
Не потому ли
Хочется кричать:
Позвольте мне от имени России
Их тоже сыновьями величать!

А вот и Смерть.
Она метельно воет,
Не терпит, не выносит тишины.
Ей не понять,
Что я, как прежде, воин,
Что становлюсь снежинкою, травою
И отблеском на знамени страны!

Я не был поэтом...
Издревле
Я рос
Под розовым светом
Рассветных берез.

Мне клин журавлиный
Раздвинул века
С величьем былины,
С тоской ямщика.

Зимою,
Счастливый,
Я в розвальнях плыл
Навстречу разливу,
Что вербой пылил.

На пашне
Упорно
Я шел за сохой.
И сеялись зерна
Моею рукой.

Земле благодарный,
Я молча глядел,
Как август янтарный
Стернею желтел.

Веселое лето
Сходило потом.
Хрустели рассветы
Капустным листом.

Мы хмель собирали
В глубинах яров,
Мы свадьбы играли
Не хуже пиров!

Я бражничал круто
На свадьбах лихих.
Я выбрал подругу
Не хуже других.

Глаза васильково
Глядели на свет.
И доброе слово,
Любовь да совет.

И дело горело...
Да, знать, не судьба,
Коль огненно
Стрелы
Вонзились в хлеба.

Стрелы оперенье
И колос ржаной
Похожи
С рожденья
Вражды неземной...

Далекие дали,
Где радость и грусть,
В наследство мне дали
Глубинную Русь,

С богатством, с нуждою,
С покоем, с грозой,
Со вдовьей слезою,
С сиротской слезой...

Я дрался
За волю,
За хлеб на столе,
За русскую долю,
За мир на земле!

В степях половецких
Я рухнул с коня.
В застенках немецких
Казнили
Меня.

Я вряд ли забуду,
Где были бои,
Поскольку повсюду
Могилы мои.

И верить охота
При виде могил,
Что вновь я кого-то
Собой повторил.

Наверно, того,
Кто пожить не успел
И землю родную
В стихах не воспел.
МЫ
Не остались во мгле,
Не зачахли в пыли.
Мы идем по земле
Продолженьем земли.

Наши руки нежны,
Наши руки черствы,
Наши очи черны
И полны синевы.

Мы идем по стране,
Улыбаясь векам,
Улыбаясь весне,
Голубым облакам.

Мы проносим свою
Радость вечной весны
Светлой радугою
На просторах страны.

От полей и лесов —
Чистый ветер в лицо.
Провожая отцов,
Продолжаем отцов!

Как живые,
Они
Поднимаются в нас,
Если — трудные дни,
Если — горестный час,

Если кто-то зовет
Нас на помощь, крича,
Если подлость живет
На земле Ильича!

Если трудно стране,
Мы ведем себя так,
Как отцы на войне
В громе дымных атак.

Мы родились
На вековом просторе.
И в мир пришли
С открытою душой,
Чтоб чувствовать своим —
Чужое горе
И радоваться —
Радости чужой.

Века сгорали,
Звезды умирали.
Лишь радуга —
Под грозами — жила,
Поставленная крепкими ветрами
На два земных раскинутых крыла.

А радуга —
Чтоб радоваться свету...
И вряд ли кто с рожденья
Понимал,
Что мир, поименованный планетой,
Беспомощен
И безнадежно мал.

Лишь после
Каждый для себя откроет
Ту истину
И, подлинно скорбя,
Вдруг ужаснется,
Видя море крови
И горы горя —
Позади себя.

Что говорить!
Нелегкое наследство
Даровано
Пришедшим в этот век.
На горы горя трудно опереться,
Так пусть опорой станет —
Человек.

Тот Человек, что — далеко ли,
Близко ль, —
Во имя вечно памятной весны
Высокие поставил обелиски
Солдатам,
Не вернувшимся с войны.

В его душе не умерла отвага,
Он о любви к Отчизне
Не кричит.
Вознесший знамя Славы
Над рейхстагом,
Всегда о славе собственной
Молчит.

Ему порою
Нелегко живется:
И ноют раны,
И над ним, вдали,
Под светом
Холодеющего солнца
Печаль полей
Проносят журавли.

Зимой тоскует
О весенней пашне,
Припоминает
Сверстников своих,
Уверенный,
Что памятники павшим
Не заслонят
Оставшихся в живых.

Еще о многом
Может он поведать
В своем дому,
Затерянном в снегах, —
Покамест жив,
Пока огни Победы
Дрожат
В его нестынущих зрачках.

Над ним
Еще шумят его знамена,
Что не в одном
Прострелены бою...
И я пред ним
Коленопреклоненно
Под радугой крылатою
Стою!