Николай Глазков - Избранное

За такую дружбу, где т а йны нет,
Чтобы было нам хорошо…
Славлю время, которое настанет,
А не то, какое прошло.

Что прошло, исчезает,
О грядущем моля.
Лучше тема чужая,
Чем тема моя.

Оттого, что вначале
Я ее потерял,
Буду спать с ней ночами
В полусне бытия.

Сплю. Во сне залезаю на крышу.
Как Суворов, иду вперед.
А когда просыпаюсь, то слышу:
Какой-то дурак «Катюшу» поет.

Ударяю дурня кирпичом,
— Он мой противник, — говорю я ей. —
Пронзи меня мосфильмовским мечом
Иль будь моей!

Я Николай Чудотворец,
Император страниц,
Хочу не кому-нибудь вторить,
А истину установить.

И к высотам любым пойдя,
Чтоб спуститься к любым глубинам,
Я бродил по любым путям,
А любил бродить по любимым.

Любил и синь, и ширь, и глубь морей,
Любил скрещение рапир,
И в жизни не было моей
Всего того, что я любил.

Тогда любовь моя пропала,
Как в синем море корабли.
Прекрасно сказано у Павла
По поводу такой любви.

— Если пророк, и верой своею
Передвинуть горы сумею,
А любви не имею,
То я ничто.

Прихожу я к монахам,
Говорю как поэт:
Вы, ничтожные, как Монако,
Знайте, что бога нет.

А потом прихожу к атеистам,
Говорю как пророк:
Там, н а небе мглистом,
Есть господь бог.

Не я живу в великом времени,
А времена в моих строках,
И тем не менее
Я оставался в дураках.

Что мне ждать еще? Успеха ли?
Мне не до смеха ли?
Ехали
Ухари
Морею-сушею.
Эхо ли?
Ухо ли?
Слышало?
Слушаю.

Н а небо просишься,
Страх в лице. Спрячь его.
Выдумай прозвище
Самого зрячего.

Что ж ты надеешься?
Что ж тебе хочется?
Выдумай день еще.
Ночь придет. Кончится.

С чудным именем Глазкова
Я родился в пьянваре,
Нету месяца такого
Ни в каком календаре.

Раскрывает — ну и пусть! —
Пропасть пасть;
Но поэту там, где Русь,
Не пропасть.

Там, где Волга и Москва
В бездне, — в ней,
Где берутся нарасхват
Песни дней.

Где огромный трудный путь
Каменист,
Но придешь когда-нибудь
В коммунизм.

Но придешь, и это факт,
Только здесь,
А заклятый всякий враг
Всюду есть.

Он под грохотом побед
Выбрал тишь,
Только ты его, поэт,
Победишь.

Победишь ты или нет, —
Подождем,
А пока что ты, поэт,
Побежден.

Побежден самый хороший поэт, —
Я поэт этот,
Я свернул с колеи побед,
По которым к победам едут.

Горло сдавили какие-то пальцы
В тот или этот год;
Но пускай народ ошибается, —
Все равно прекрасен народ.

Он взмахнет богатырской палицей,
А тобой, поэт, не воспет;
Но пускай поэт ошибается, —
Все равно прекрасен поэт.

Пусть поэзию довели
До сведенья на нет враги ее,
А велик ли поэт? Да, велик,
У него ошибки великие.

В наши дни ошибаться боятся,
Но писатели не кассиры;
Не мешайте им ошибаться,
Потому что в ошибках сила.

И не слушайте всякую бездарь,
А читайте мои стихи.

Перед вами работы бездна,
Фарисеи и простаки.

Вы, которые не взяли
Кораблей на абордаж,
Но в страницы книг вонзали
Красно-синий карандаш.

Созерцатели и судьи,
Люди славы и культуры,
Бросьте это и рисуйте
На меня карикатуры.

Я, как вы, не мыслю здраво
И не значусь статус-кво…
Перед вами слава, слава,
Но посмотрим, кто кого?

Слава — шкура барабана,
Каждый колоти в нее,
А история покажет,
Кто дегенеративнее!

Ибо мир, захлебнувшись уставами,
Словно лыжник, слетающий с лыж.
Истину глаголят уста мои, —
Имеющий уши, услышь!

Произойдет такая битва,
Когда решится ИЛИ — ИЛИ…
Потом война была убита
И труп ее валялся в мире.

Поминай войну как звали,
И столетий через семь,
Если б люди воевали,
Их бы не было совсем.

Будет что через столько лет,
Бог весть,
Но сегодня на вкус и на цвет
Товарищи есть.

Мы увидим алмазы небес,
Бриллианты высот,
Но сегодня силен бес,
Людьми, что вениками, трясет.

Не только сегодня, но и вчера
Почти что все было бездарно отстало;
Хоть новую эру страна начала,
Но новая эра еще не настала.

На складах картофель сгнивал и зерно,
Пречерствый сухарь голодающий грыз,
И не было хлеба, картофеля, но
Я все равно любил коммунизм.

На собраньях старательно переливали из
Пустого в пустое. Вопросы ставились
На повестку дня. Комсомольцы старились,
А я все равно любил коммунизм.

В искусстве безвкусью платили дань,
Повылезло много бездарных подлиз.
Меня не печатали. Печатали дрянь.
Но я все равно любил коммунизм.

За что не печатали? Чему был так рад?
Что заприметил вдали?
Коммунизм, по-моему, — Поэтоград,
Где все люди богатыри.

Там откровенность необыкновенная —
Взаимопонимания основа.
На уровне такого Откровения,
Которое осмысливает слово.

Простое слово фактов и имен,
Неподчиненных логике грошей.
В такой стране у времени времен
Ни заключенных нет, ни сторожей.

Дома домов столицами столиц
Превращены в развалины развалин,
Чтоб крики криков раздались
Воззваньями воззваний.

Огни огней знаменами знамен
Стихи стихов зажгли в моей душе,
Чтоб я стоял у времени времен
На самом стоэтажном этаже.

Был легковерен и юн я.
Сбило меня с путей 22 июня,
Очень недобрый день.

Жизнь захлебнулась в событьях.
Общих для всей страны,
И никогда не забыть их,
Первых минут войны.

Никто не мог сказать заранее,
Что потечет назло векам
История страны Германии
От штюрмеров к штурмовикам.

Остервенелые убийцы
Несут пожарища и виселицы;
Но люди будут веселиться —
И в этом высшая бессмыслица!