Илья Лируж - Строчки – жемчуг. Нанижи их на память

А нас уводят все апрели,
И повидаться – недосуг…
А дома женщины седеют
И превращаются в старух.

Мы возвращаемся – не прежними
И вдруг читаем в их глазах:
Нас, осчастливленные женщины,
Носить готовы на руках.

Бывает, бывает – чего не бывает —
Бывает, старинный Ваш друг исчезает,
И в память о прошлом он Вас предаёт —
Бывает, сбивают и сокола влёт.

Бывает, бывает – ну как не бывает —
Любимая женщина Вас покидает.
Вам ночь среди белого дня настаёт —
Бывает, сбивают и горлицу влёт.

Бывает, бывает – так часто бывает —
Ваш первый учитель себе изменяет.
Свеча оплывает и свет не даёт —
Бывает, когда соловей не поёт…

Бывает, бывает – конечно, бывает —
Ваш первенец крылья свои обретает.
Он Вас забывает и вести не шлёт,
И в редкие встречи молчит или – врёт.

Бывает, бывает… Но вот как бывает —
Когда на руках Ваших мать умирает,
О Вас она слёзы последние льёт
И Вам свое благословенье даёт.

Бывает…
Бывает…

Не уходите, тётя Сарра,
Не угасайте с каждым днём,
Не улыбайтесь так устало,
Не умолкайте о своём…

Мы всё к Вам тянемся упрямо, —
Вы знали каждого с пелён,
Давно Вы стали – наша мама.
Вы – связь семьи, Вы – связь времён.

Ваш добрый дом нас детством дразнит.
Переступая Ваш порог,
Мы попадаем в детский праздник,
Где чай, варенье и пирог.

Где мы – с седыми головами —
Всё вспоминаем о былом,
Где наше детство снова с нами,
Когда Вы с нами за столом.

Здесь срок сиротства нам отсро́чен, —
Вы наша Старшая в семье, —
И дом Ваш стал нам Домом Отчим —
Последним – Отчим – на земле.

Не уходите, тётя Сарра,
Не угасайте с каждым днём,
Не улыбайтесь так устало,
Не умолкайте о своём…

В нашей жизни принцы не водились —
Были просто-юноши – в процессе.
Оттого, как видно, не случились
Туфельки хрустальные – принцессе.

И к тому ж при стойком бездорожье, —
Что определяло интересы, —
Выбирал сапожки подороже
Стоящий мужчина – для принцессы.

Только есть на свете Гусь-Хрустальный, —
Городок, – а в нём художник пришлый.
Бедный Принц, – единственный, печальный,
Что-то этой жизни не простивший.

Юношей – он счастлив был и весел,
И боготворил любимой ножки.
Но его оставили – принцессе
Снились недоступные сапожки.

И с тех пор, – как бесы хороводят, —
Что бы ни задумал, но на деле
Всё из рук художника выходят
Туфелек хрустальные модели.

Вот и рассылает Гусь Хрустальный
Те шедевры – в города и веси.
Может, попадут они случайно
В руки зачарованной принцессе.

И когда возьмёт она в поклоне
Хрупкое пленительное чудо,
Может быть, напомнят ей ладони,
Кто она такая и откуда.

И забыв текущие невзгоды,
И отдав ладонь хрустальной ласке,
Может быть, поймёт она сквозь годы
Принца, задержавшегося в сказке…

Не говори о женщине: мила́, —
В мечтах своих она всегда красива.
О многом ли она тебя просила?
Но этого признания – ждала…

Не говори о женщине: мила́, —
Есть в этом слове тайная небрежность.
Свою любовь, и ласковость, и нежность
Она тебе навеки отдала.

Не говори о женщине: мила́, —
Атавистичен комплекс превосходства.
Пусть о́тдал Бог мужчине первородство,
Продлить твой род лишь женщина могла.

Не говори о женщине: мила́, —
Но назови её своею милой.
Она тебе заранее простила
Неловкость слов и грустные дела.

И если в час предчувствия заката
Ты умиротворен и грусть твоя светла,
То это вопреки тому, что ты когда-то
О женщине своей сказал: она мила́…

Не говори о женщине: мила́, —
Но назови ее своею милой,
Любимой, упоительно красивой —
Ведь этих слов она всегда ждала.

И только этих слов она всю жизнь ждала…

Vana Tallinn —
Серый камень, жёлтый лист.
Vana Tallinn —
Алый пламень черепиц.
Vana Tallinn —
Твой булыжник крутобо́к,
Ты – Вышгород,
Ты в душе моей – высок.

В эту осень
Ты мне даришь только день,
Твоих сосен
На меня ложится тень,
Твои стены,
Как ладони, надо мной.
Неизменным
Да пребудет облик твой:

Башни конус,
Островерхий силуэт,
Старый Томас,
Дух преданий и легенд,
Паутина
Узких улочек твоих
И пати́на
Тонких шпилей вековых.

Опоённый,
Пью твой воздух – не напьюсь.
Все фронтоны
Твои знаю наизусть.
Твоей сказкой
Я пленяюсь, как дитя.
Ты так ласков —
Мне так трудно без тебя!…

Твои шпили
Мне звенят: дружок, пора!…
Город милый,
Не бродить мне до утра.
Дым вокзальный
Тает, тает за спиной.

Vana Tallinn —
Я беру тебя с собой…
Vana Tallinn —
Серый камень, жёлтый лист.
Vana Tallinn —
Алый пламень черепиц.
Vana Tallinn —
Мое детство, моя новь.
Vana Tallinn —
Ты – моя любовь…

Пусть серебряный звон
Освещает су́дьбы.
Льёт высокий амвон
Истину и свет.
Не прижизненный сон
Ей судили судьи,
И блаженный покой —
Не её сюжет.

Заведут чехарду
Гены окаянные —
Если только в виду
Не иметь судьбы́.
Из Москвы наведу
Юношу с окраины
Ехать в Питер, в бреду,
В чаяньи гульбы.

Где случится и как —
Не понять заранее.
Невка Малая – знак
Им не подаёт.
Но юлою – пятак —
Имитатор знания,
По асфальту кружа,
На орла падёт.

Льёт высокий амвон
Истину на каждого:
Не прижизненный сон,
Не покой храня,
Про серебряный звон
Надо помнить, граждане,
До конца, навсегда, —
С нынешнего дня…

Кольцами льются незлые ручные драконы —
по чашке —
Синие с золотом
символы счастья Востока.
Это Конька-Горбунка
просто братья-близняшки,
И различать их, поверь мне,
пустая морока.

Ну-ка, поймай – злато-гри…, огне-ды… —
с золотыми крыла́ми
И полети по прозрачным и хрупким
просторам фольклора —
Все предсказания детства
и всё, что не сбудется с нами, —
Всё ты увидишь
сквозь синюю дымку фарфора.