Алексей Лосихин - Сериалы моей жизни

Мне войны с ним не надо.
Зачем же страна
Брата крови на брата
Толкает война?
Это слово, угодное
Лишь наверху.
Мне плевать на него,
Я отсюда сбегу.
Патриот – это слово,
Нелепое здесь.
Как мне эту преграду
Пройти перелезть?
Я с девчонкой дружил
Из соседних домов,
А теперь этот дом
Стал укрытьем врагов.
«Враг» – названье сейчас,
Прежде звал его «брат».
И не я, и не он в том
Не виноват.
Пулю я приберег
Для могильного лба,
И когда уж сведет меня
С сукой судьба,
Не промажет рука
Скинуть с гор сатану,
Что на братоубийство
Толкает страну.
А потом я усну
Среди братских могил.
Брат, прости ты меня,
Я тебя схоронил.

На что даны нам крылья?
Чтобы летать по небу!
На что даны нам стопы?
По облакам бежать!
На что дано нам сердце?
Чтобы любить бездонно!
На что даны нам пальцы?
Чтобы курок нажать!
Курок нажать один раз,
Чтоб в дуле зазвенело.
Курок нажать, да так,
Чтоб разнеслось вокруг.
Курок нажать для воли,
Чтоб крылья прохудились,
Чтоб Мефистофель встретил,
Творцов извечный друг.

Вы можете спокойной быть, Царевна,
Ведь в ваших окрыленных кружевах
Танцуют ангелы, так странно и так пленно,
Как ваши руки плещут в рукавах.

Я не браню сейчас пейзаж томленный,
Что отражает краской мою грусть.
Мой разум, вами вдохновленный,
Читает строки тихо наизусть,

Те, что срываются мне свыше
В многострадальное, как крест, чело.
Я брежу вами и не слышу,
Не вижу, не ропщу. Как завело…

Как завело, так пусть и не выводит.
Я буду вашим оберегом, мужем иль шутом,
И ваша смерть со мной пусть счеты сводит,
А вы живите в этот миг, сегодня и потом.

Двое суток агоний.
Последний рубеж.
Его разум был трезв до конца.

Не споткнулся поэт,
Хоть стреляй ты и режь,
И не сбросил он бремя венца.

Расплавлялись в улыбках
Довольные рты,
Вспоминая, как он умирал.

Но вы после получите
Пайку, скоты,
Ведь он силу с собой не забрал.

Книги, книги, страницы
Дошли до сердец
Его черных и лютых врагов.

Иноземец убрался,
А лишь на него
Пала ярость посмертных стихов.

Верно, это не правда —
Француза винить,
Ведь виновны в том русские лбы.

Мать-Россия, не жалко
Тебе хоронить,
Забивать жизнь поэтов в гробы?

«Эх!!! Не жалко, не жалко.
Еще народим.
Он герой, он найдет себе лаз.

А потом с ним поступим
Мы, как захотим».
А поэты живут один раз.

Ничего не усвоит.
Урок не пройдет.
Повторится история вновь.

Мать-Россия, опять
В тебе гений живет,
Ожидая к себе нелюбовь.

В волосы струны себе вплету,
Губы аккордами буду лечить.
Нет, брат, дорогу я выбрал ту.
Незачем, нечем меня учить.

Крылья из рук себе отращу,
Пусть они ветер ловят и пыль.
Медленно над землей полечу,
Чтобы глядеть на дрожащий ковыль.

Буду я долго себя убеждать,
Нет, то не сказка, не сон это, быль.
В муках приятно мне станет рожать
Слоги и ноты, ныряя в бутыль.

Вечная схватка нехватки и чувств —
Так все поэты несли этот крест.
Да, вот он, подлинный стержень искусств.
Да, да, без мук не бывает чудес.

И мне не нужно о многом просить,
К мукам своим я давно уж привык.
Я человека хочу возносить
И вновь тревожить могучий язык!!!

Вранье, вранье и провокации
Так часто стал я наблюдать,
И дело, нет, не в ассигнациях —
Их просто было бы отдать.

А дело в зависти и людях,
Несостоявшихся душой,
И дело в безпариких судьях,
У ненависти глаз дурной.

Я не прощаю ведь предательства,
И исключений в этом нет.
В один момент все обязательства
Оставят бренный этот свет.

Как просто, просто все разрушить,
Вспять невозможно повернуть.
Один, но гордый, будешь тужить,
Не грезящий вернуть свой путь.

Еще один, сорвавшийся с небес…
Изящный и искрящийся повеса.
Еще один окислившийся крест,
А может, был он лишь проделкой беса…

Он танцевал и пел, как черный Бог,
Потом задумал стать он Богом белым…
Он сцену скреб подошвой своих ног,
И гордым, и великим был, и смелым…

Талант свой оценить мог только сам,
А публику держал он лишь для свиты.
Ему же грустно, одиноко было там,
Где он летал в покоях Афродиты,

Вниз он спустился и нашел детей.
В них встретил истину и вдохновенье,
Но груз чернил бумаги и статей
Его расплющил. Стерлось озаренье.

А гадкие, шипящие сердца
Лишь ждали повода, чтоб рвать любимца,
Вместо оружия использовав юнца,
Не упустили своего, втоптали принца.

И гений пал под натиском невежд,
Он куклой стал вдруг и устал талантом.
Теперь он там, где воздух свеж,
Где говорит он с равным музыкантом.

Он встретит там великих, как он сам.
Им разговором упиваться вечность.
Так часто возносил он руки к небесам.
Ну а теперь они ему приносят бесконечность…

Что? Женщин с женщиной сравнить?
Увольте, нет, я в этом не подсказчик.
Я не Господь, и не дано мне говорить
О том, милее кто. И кто красы образчик.

Я лишь с планетами их сравнивать могу:
У каждой свой секрет, и сложная орбита,
И тайная история, закрытая врагу,
У каждой уникальный цвет и метеоров свита.

Их изучают астрономы годы, вечность.
А каждая звезда рождает сотню новых звезд.
И так легко, так искренне сияет их беспечность,
И лбы морщинистые новый задают вопрос.

С цветами сравнивать мне их, что дивный сон,
Ведь роза розой веет, орхидея орхидеей,
Одна – божественный цветок, другая – наливной бутон,
Грозящий озорной к себе завлечь идеей.

Но я ценю в цветах природный лепесток,
А не пропитанное краской с черти-чем.
А многим лекарь, жадный и скупой ходок,
Помог преобразиться, исказиться! А зачем?

Им невдомек, что женщина прекрасна так, как есть.
Вам незачем ловить безжизненные краски.
Оставьте на искусственное моду, мода – месть,
Ведь превращаются в посмешище хорошенькие глазки.