Станислав Хромов - Затерянный мир

Погода балует не часто,
Но вот придет весенний день,
Когда себе прикажешь: «Баста!
Ломай над городом плетень!»
И выбираясь из неволи,
Оставив каменную жуть,
Уедешь в лес, на речку, в поле,
Чтоб от кошмаров отдохнуть.
Побродишь где-нибудь у рощи,
Тяжелых мыслей не тая,
И как-то радостней и проще
Судьба покажется твоя.
И все на свете понимая,
Решишь судьбу перекроить…
Разгул – весна – цветенье мая —
Тоски оборванная нить!

Когда душа сжимается от боли
В тисках вражды и мелочных обид,
Я ухожу в распахнутое поле,
Где жаворонок радужно звенит.
Валюсь пластом в некошеные травы, —
За что мне их неправедная месть?
Путь я не прав, а эти люди правы,
И все вокруг останется, как есть.
Что мне закон, основы государства
И сильных мира злобная грызня!
Нас поле исцеляет, как лекарство,
Еще сильней с пройдохами розня.
За эти миги краткие на воле,
За свежий ветер с выпуклых озер
Я полюбил непаханое поле
Не как соху закинувший позер.
Не как сермяжный песенник режима,
Умильно вставший рядом с мужиком,
Они давно, легко и одержимо,
Всю Русь перепахали языком!
Иду на вы без всякого забрала!
Пусть я не свят, не набожен, и все ж —
Перековать бы мифы на орала,
Перепахать бы праведную ложь!

Все минет, и только река
Сквозь радость и горе людское,
Сквозь самые злые века
Течет и не знает покоя.
Не знаю и я, отчего
Мне все на закате не спится,
Когда отраженье его
Колышется в волнах жар-птицей.
Я вышел… Чернели стога,
Закат еле брезжил, малинов —
Казалось, стерег берега
В засаде отряд исполинов.
А ниже, на плесе речном,
Прибившись неясно откуда,
Застыла в тумане ночном
Стволов искореженных груда.
И глядя на бревна на те,
Я думал, как люди жестоки,
Но мирно зажглись в темноте
Окошки жилищ на востоке!
Немые стога над рекой
Недвижно стояли, как стража,
И в воды небесный покой
Струила закатная чаша…

Кругом была сплошная ночь,
И город спал, и полночь било,
И у людей, спешащих прочь,
В глазах от сумрака рябило.
Камней обманчивую слизь
Волна у берега качала,
Звенели цепи и скреблись
О бревна старого причала.
И я подумал, – боже мой! —
Мелькнут века, пройдут народы,
Но так же летом и зимой
Струиться будут эти воды.
И нет такого маяка
Ни над одной земной рекою,
Чтоб указал наверняка
Дорогу к миру и покою…

Не часто теперь вспоминаются горы —
Заботы другие и время прошло,
А только услышу о них разговоры,
И память свежа – и пошло, и пошло…
Конечно, не столько горами одними
Воспеты в земле красота и размах,
Но часто душа пролетает над ними,
Когда мы в своих засыпаем домах.
Не так ли когда-то и вызнал дорогу
С бескрайних, как небо, далеких равнин
В земные чертоги, ведущие к богу,
Душой потянулся туда славянин.
Даны нам леса для любви и покоя,
Луга и поля – для разгула души,
И реки, вмещая и то, и другое,
Текут непробудные в нашей глуши.
Но будут в России по-прежнему снится
Гигантские крыши под спудом снегов,
И стройные пихты, и озеро Рица
В оправе гранитных крутых берегов.
Рядами вершины – гора за горою
Теснятся и тают в дали голубой,
И чудится вдруг предзакатной порою,
Что сказочный город навис над тобой!
И так недоступны высокие башни
Своей отрешенностью, волей своей,
И ужас огромен, и пропасти страшны,
И ты в них всего лишь земной муравей…
Когда над домами заходит светило,
И тучи на мой надвигаются кров,
Я помню, какая высокая сила
Хранит напряжение микромиров…

Рогожами затянута луна,
Блуждают тучи грозные высоко,
Не огласится криком тишина,
Не шелохнется темная осока.
И вдруг в ночи под сводами небес
Просветит дали холодно и скупо,
И грохнет так, что покачнется лес,
Напополам разламывая купол!
И дождь во тьме обрушится густой,
Звеня по тихим долам многострунно,
И в небе над дрожащею листвой
Явится образ нового Перуна!
Челом касаясь выгоревших сфер,
Стоит огромный, в кронах по колено,
Он здесь один – и бог, и Люцифер,
Воскресший из забвения и тлена.
Глухой эпохи мрачный властелин,
Владелец дум и чаяний, и сроков —
В лесную глушь является один,
Не окруженный толпами пророков.
И этот гром, и ливневый потоп,
И отблески всемирного пожара
Тринадцать раз осветят гороскоп
И освятят пришествие кошмара!
В последний раз поднимется рука,
Сверкнет огнем далеким и неверным…
И он уйдет – на годы, на века,
Как подобает сильным и бессмертным!

Как будто дружная весна
Внезапно грянула и круто —
Над головой занесена
Рука предательская Брута!
Питомец славы и побед,
К вершине мира шедший долго,
Коварно равного себе
Травил, как загнанного волка…
Но час подкрался, трепещи,
В крови горячей цепенея —
Скрестились мщения мечи
У ног восставшего Помпея!

Разбужен зарею весенней,
Ты вспомнишь заснеженный край —
Что толку с твоих откровений,
Пустых, как потерянный рай.
Неверных, как вывихи кармы,
Как чувства безумной толпы —
О люди, зачем вы бездарны
И так безнадежно глупы?!
И нищие, и толстосумы
Под сенью духовных личин
Никак не поделите суммы
Ничтожных своих величин.
Вы гнете покорные спины
Вас мучает совесть и страх —
Вам разве доступны глубины,
Сокрытые в этих стихах!
Вам разве холодная Мекка
Весною открылась хоть раз!
В сетях недостойного века
Я самый ничтожный из вас.

Что сделать еще, и что же
Сказать вам, не матерясь?
Когда-то я был моложе,
А видел такую грязь!
С годами брезгливость спала,
Усвоилась суть проблем,
И легче, как будто, стало —
Поддакиваю, да ем…
Ну что мы для мира значим?
Рождение – жизнь – погост —
Духовность… К чертям собачьим!
Кобыле и псу под хвост!
Идем по одной дороге —
Проехаться задарма,
Попить да поесть, – а в итоге?
Огромная куча дерьма!
Я груб, как хмельной биндюжник,
Как с тещей скандальный зять —
А дело в том, что нужно
От жизни побольше взять!

Есть некая в мире черта,
Почти что невидима глазу —
Не зная о ней ни черта,
Спешим мы юродствовать сразу.
Отправить на волю врачей
В места санатория вроде,
Чтоб не было лишних речей,
Не ширилась смута в народе.
И пленного разума гнет
Клубится, над нами давлея…
Но эра прозрений грядет —
Эпоха грядет Водолея!
Настанут свободные дни,
И в том ясновидцы порукой,
И будут смеяться они
Над нашей дремучей наукой.
Пока не готов к вояжу
В загробную жизнь из обычной,
Я только к черте подхожу,
Что люди зовут пограничной.
Невольную чувствуя жуть,
Как вкопанный стоя у края,
Пытаюсь туда заглянуть,
Сознанье свое рассекая.
Я вижу! – Пустую зарю,
Вагон выезжающей конки —
Как будто бы кадры смотрю
Забытой немой кинопленки.
По улицам люди бегут
В неясном волнении странном,
И облака белый лоскут
Глаза застилает туманом.
Мутнеет и гаснет пейзаж,
Смыкается черное веко —
Уходит от взора мираж
Начала двадцатого века…
Пытаюсь опять заглянуть
В чужую пространную нишу
И в ней разглядеть что-нибудь,
И снова проекцию вижу.
Машины, железом гремя,
Бегут, не включая сирену —
И рядом, и прямо в меня
Проходят, как маг через стену.
Один невесомый удар —
И рвется прозрачная лента!
Несутся обломки в тартар
Какую-то долю момента.
В бездонность ведет полоса,
Ей нет никакого предела,
И чьи-то звучат голоса,
И бьется в конвульсиях тело…
Опять исчезает фантом,
И мозг вырывается пленный,
И я на обрыве крутом
Стою посредине вселенной.
За далью туманится даль,
Проносятся мимо кометы,
И рушится горный хрусталь
Надуманной нашей планеты.
Невидимый шар хрусталя,
Больного сознания чаша,
Уходит планета Земля,
Как вера отжившая наша!