Виктор Оден - Летопись Тэлы

Эскулапу подвластны все твари,
даже атомы соуса карри,
даже морж, спирохета, бибирь и овца,
волколак, супермен и тем более царь.

Если по хате расставить правильно,
в соответствии с векторами магнитного поля,
мебель, чтобы было с утра видно
сквозь щели глаз плывущее кролем

в глубине потолка голубого светило,
то в границах этого сектора
не по сценарию Тарантино
про какого-нибудь вивисектора

будут впредь развиваться события,
не по сценарию Куросавы
(членовредительство и мордобитие,
бешеный поезд, каратэ и самбо),

а как раз совсем напротив,
на манер, например, Данелии.
Аккуратно положив на противень
воблу, пойманную в Карелии,

отправьте в шкаф духовой, расположенный
прозрачной дверцей точно к востоку.
Не должно быть ничего порожнего —
этот закон соблюдайте строго.

Проверьте каждый элемент декора.
Никаких васильков и бантиков!
А вот портрет Навуходоносора
повесьте. Ах, какая романтика!

Теперь, не стесняясь, любого дизайнера
вы на ужин позвать могли бы,
и глядя, как у него от восторга замерло…
Кажется, у вас сгорела рыба.

Вот все мифы, которые надо знать
выпускнику полусредней школы.
От начала самых, что ни на есть, времён
они беспрестанно помогали людям

охотиться, воевать, прыгать через козла,
ходить на двух, строить Сколково.
Как надо выжимать лимон —
забыл про миф. Ну ладно, не будем…

Хотя почему, с какой стати?
Разрезаете лимон на две части,
закрыв глаза, дабы не брызнуло соком,
разъедающим зрительные пиксели.

Поднимаете веки – вы в кровати.
Немедленно с кровати слазьте.
Хотя можете ещё полежать боком,
пока мысли голоса не повысили:

«Что это? Где я? Куда делся лимон?
Я, что, спал? Или мне мерещится?
Почему на стене Навуходоносор?
Хрень какая-то!»

Встаёте. Идёте на кухню. Берёте лимон.
Разрезаете на части. Плещется
вытекшая из акустической системы пор
музыка Гайдна.

Поднимаете веки и так далее.
Этот миф наиболее страшен,
если заметите, что сандалии
на ваших ногах не ваши.

Родина Человека
Святая Тэла
от века
опустела

того, когда
три сестры и брата
ушли. Года
текли безвозвратно

миллионами рек
в океан Хроно.
Дева и Человек
давно у трона

Творца Иллюзий.
Их песня спета.
А где все люди?
Разошлись по свету.

Забытый рай
беспечного детства
народов – пай,
доля, наследство.

А кто наследник?
Никто, кажись.
От высоких к средним
частотам жизнь

съезжает.
Оглушают низких частот
жалюзи
с недоступных высот.

Тебя там встретят сквадер и грифон,
огопого, хаггис и моа,
конгамато и крылатый конь.
В дружеских объятиях боа

добычу долгожданную сожмёт.
Радостный поднимут шум и визг
мантикоры. Выглянет из-под
разнотравья добрый василиск.

И приподнявший занавес лиан
улыбнётся медленно фенрир.
Из ручья мигнёт левиафан.
На опушку выйдет мойдодыр.

В пределах Тэлы лето круглый год,
пенье птиц, лиса и виноград.
Крупный и довольно мелкий скот
изобилен, тучен и рогат.

Хрустят грибами в чаще зелюки.
Дремлет сирин. Дремлет алконост.
И в ассортименте бабочки.
Есть ли осы? Нет слепней и ос.

Нет пашен и проторенных путей,
хижин, частоколов и оград
и, что удивительно, людей.
Лишь зверьё, леса и виноград.

Ну, разве может долго быть пустым
это место? Нет, не может быть!
Первозданный образ красоты
просто невозможно сохранить.

Предводитель племён Афарских
собирает князей в поход,
превосходный Негер по-царски
возвышаясь поверх пехот.

Предводитель племён Азийских
созывает батыров рать.
Грозный Монго родным и близким
объявляет – пришла пора.

Предводитель племён Эрманских
поднимает дружину в путь,
непреклонный Атул не наспех,
не куда и не как-нибудь.

С каждым вздохом всё ближе к цели,
вздорных вспугивая ворон,
приближаются толпы к Тэле,
как цунами со всех сторон.

Топот ног, голосов невнятный
ровный гул, резкий храп коней
по притихшей земле помятой
приближаются быстро к ней.

Пот засох на суровых лицах.
Жадно кожа впитала пыль.
А дорога всё длится, длится,
длится сотнями долгих миль.

Невозможно остановиться.
Раз шагнул, не буксуй, иди.
Громко грают гортанно птицы.
Молча смотрят вперёд вожди.

Три вождя. Три шатра. Три стана.
Девять тысяч больших костров.
У обозов быков, баранов
за три года не счесть голов.

На земле, кто как был, вповалку
безмятежные спят бойцы.
Часовые стоят по валу,
рассылая во все концы

равнодушные взгляды. Где-то
вдалеке раздаётся гром.
Не спеша авангард рассвета
появляется за бугром.

На огонь возлагают жертвы
и возносят хвалы жрецы.
Разлетаются рикошетом
капли солнца в лучах росы.

Звуки труб созывают мудрых
к атаманам держать совет.
Скоро день на вопросы утра
окончательный даст ответ.

Ожидание плохо скрыто
под рутиной простых утех.
Что-то шепчут коням джигиты.
Кое-где раздаётся смех.

Кто умеет – речёт былины.
Кто-то греет мышцу борьбой.
Кто-то лепит солдат из глины,
предваряя игрою бой.

С тяжким бременем царской воли
отделившись от лагерей
три посольства выходят в поле,
птиц пугая и юрких змей.

Сжали бабочки крылья. В нору
полевая забилась мышь.
Аргументы в процессе спора
излагают послы. Престиж

ослепительной тыквой реет
над макушками. Льётся спесь
горлом, сердце гордыней грея.
Возвращаясь, приносят весть

о грядущей жестокой битве
дипломаты вождям своим.
Возникает проблема: быть ли,
или вряд ли назавтра им,

разделившись уже по группам
на живых и ещё на тех,
кто кровавым холодным трупом
у гиен вызывая смех,

ляжет в гуще страстей. Но рано,
да и глупо гадать итог.
Звуком резким, протяжным кланы
собирает на сечу рог.