Николай Максиков - Многоцветие любви. Стихи и поэмы

По-над Волгой красит зорька
Уплывающий баркас.
Холостяк вчерашний – Борька
Нынче женится у нас!

У него такая рожа —
Не своротишь кулаком!
Богатырь-пацан, а всё же —
Вот и он под каблуком!

А девчоночка, Полинка,
Ну, была бы баба-гром!
Нет, тонка, как та былинка
И тиха, как мышь притом.

Обозначило светило
Золочёный блеск кольца.
Чем же всё-таки прельстила
Удалого молодца?

То и дело свадьба: «Горько!»
На старинный жжёт манер.
Что же делаешь ты, Борька?
Заразителен пример!

Бештау 2 2 Бештау, Машук – соседствующие горы в Пятигорске, последняя стала местом роковой дуэли М. Ю. Лермонтова. тучей грозовой
Знамений вспышки источая,
В раскаты грома одичало
Вплетал холодной бездны вой.

Безумству горькому вослед
Летело сонмище мистерий,
Когда поэт, судьбе не веря,
Отвёл с усмешкой пистолет.

Но смерть, зрачками шевеля,
Нашла в убийце воплощенье…
И не замедлила вращенье
В кровавом действии Земля.

Машук над чадом городка
Склонился тенью Люцифера,
Дивясь тому, как у барьера
Полоска жизни коротка!

И лился дождь. Его с лихвой
Хватило, чтоб следов не стало.
Не доставало капли малой:
Одной-единственной. Живой.

Здесь, в кафе «Заколдованный замок»
Пахнет ромом и кофе «Жардин».
В полутьме среди вычурных рамок
Однотонные пятна картин.

Льётся музыка плавно, негромко,
Серебристым звучаньем маня.
Не мигая, с картин незнакомка
Неотступно глядит на меня.

Захмелеть бы! Тревожно. Не спится!
Завернуться от дрожи бы в плед!
Сердце стонет, трепещет, как птица,
Нежный рвётся обнять силуэт!

Будто взвились гремучие смерчи,
Вспышкой вырвав из памяти миг:
Как давно эти дивные плечи
Поцелуев не знают моих!

Будто девичья робко ладошка
Провела по колючести лет…
Снег пушистый метет за окошком
В чуть заметный из юности след.

И уходит, шепча заклинанье,
Одиночеством шаг перевив,
Поднебесное воспоминанье
В заколдованный замок любви.

О, Куршевель! О, счастье на двоих!
Так непонятно, но тепло и нежно
Ты говоришь: «Ich liebe, liebe dich 3 3 Их либе, либе дих – я люблю, люблю тебя (нем.). !
А я: «Ну, да! Сегодня очень снежно!

И впрямь метель! Она метёт и вот
Сыграть решила с нами шутку злую:
В сугробе оба! К чёрту перевод!
Без лишних слов тебя я расцелую!

Мы с тобою безгранично
так близки,
Так сердец влюблённых звонки
перестуки!
Отрываю календарные
листки —
Сокращаю, как умею,
дни разлуки!

Календарь наш не почувствует
вреда —
Он и сам вполне к текущему
причастен:
Понедельник, вторник, а потом —
среда,
И такой желанной встречи
счастье!

Поцелуями раскрасим
цвет зари,
И в пылу своих безудержных
желаний
Поклянёмся сотворить
календари,
Чтобы не было в них дней
для расставаний!

Метель задула все огни,
Одев пушисто лес и дол
Румянцу солнышка сродни
Осин озябших ореол.
За горкой – старая сосна
К морозцу обозначит звон.
О, как легко растает он! И… тишина!

Святки. Ночь. Сморило малость.
Тусклый месяц близорук:
– Что ты, мама, взволновалась,
Услыхав в окошко стук?

Хулиганов не ищи ты,
Угадать могу на спор,
Чей же валенок расшитый
Угодил через забор!

Что за смелая такая!
А вот выйду-ка, постой!
Пусть открыто намекает,
Что я слишком холостой!
Выхожу и… вот те нате! —
Детвора!
– Не спится, что ль?
– Ой! Вы валенок отдайте!
Мы нечаянно, дядь Коль!

Не бойся, я нелепо не нарушу
Спокойствием своим счастливый миг,
Когда твои глаза, пронзая душу,
Сияньем отражаются в моих.

Когда в груди безудержно, без счёта
Вдруг зазвучат вовсю колокола —
Захочется поверить безотчётно,
Что юность безвозвратно не ушла.

И будто, затуманившись, клубами
Куда-то улетит былая грусть,
Когда я непослушными губами
К глазам твоим бездонным прикоснусь…

Распустилась ветка вербы,
За окошком – благодать!
Я б не ныла, если мне бы
Разрешили погулять.

Пёс зовёт весёлым лаем,
Аж, бедняжечка, охрип!
Кто придумал – я не знаю —
Невозможный этот грипп!

Но я рада полумраку —
В нём удобно прятать взгляд,
Ведь пустить домой собаку —
Папа с мамой не велят.

Им не знать простой разгадки,
Что сто раз уже со мной —
(Мы тогда играли в прятки!)
Пёс делился конурой!

Моё сердце не на месте
И весьма печален вид.
Дам Дружку сосиску в тесте —
Может, он меня простит?

В звуках струн виолончели
После дней разлук
Приходи ко мне вечерять,
Долгожданный друг!

Вот блины, а вот – оладьи,
Красная икра!
Не робей, дружок – поладим,
Ешь хоть до утра!

Силюсь вспомнить и… не могу
Запорошенный лес кудлатый:
На растерзанном вдрызг снегу —
Наши рваные маскхалаты.

Вседозволенностью греха
Пулеметное брызжет дуло.
Забуревшим бинтом река
Сопку раненую стянула.

А потом, посреди полей,
Осыпая горячим инеем,
Вышла женщина – всех белей,
С жутковато – зловещим именем.

И небес, крутых от огня,
Обрушая сквозь ад стропила,
Пожалела она меня —
Только вспышкою ослепила.

На высотке седой кресты —
Я не видел теней их длинных.
Гуща тягостной темноты,
Будто комья раскисшей глины.

Словно кто-то в умолкший рот
Влил раствор горьковатой соли
И бесцветные, все вразброд —
Мысли, бешенные от боли.

Вдруг очнулся в один момент:
Как видение, сквозь снежинки —
Нежный девичий силуэт
В подкрахмаленной чуть косынке.

Различимые сквозь пургу
Ватно-марлевые повязки…
Силюсь вспомнить и… не могу,
Сколько в белом цветистой краски!