Алина Волку - Реквием по Эрику. Стихи, вдохновлённые Призраком Оперы

Когда-то Арман репортёром работал.
Каким магнетизмом он был наделён!
Не знал ни одной, к сожалению, ноты,
Зато был с министром культуры знаком.

Владея – немалым, при чём – состояньем,
Он просто, шутя все проблемы решал!
Ну что ж, конкурировать с ним в обаяньи
Мог только почтенный коллега – Ришар.

Фирмен (таково было имя Ришара),
И сам был собою слегка восхищён.
Ещё бы! Ведь он композиторским даром
Природой ли, Богом ли – был награждён!

Он к прочим творцам относился душевно —
Любил и Гуно, и по Верди страдал,
И Вагнера даже считал совершенным,
Хотя и не очень его понимал.

Считал он при том, что любой композитор
Его тоже должен был страстно любить.
Ах, как восхищал он улыбкой открытой!
Но знали – его лучше было не злить.

Был вспыльчив Ришар. Но зато вдохновенным!
Ведь с театром управиться – шутка ль, игра?
Ну что ж, получились из них с Мушарменом
Такие достойные директора!

«О, Господа мои!
Прошу прощенья,
Что смею отвлекать вас в тот момент,
Когда вы с потрясающим стремленьем,
В котором вам никто не конкурент,

Вершите судьбы театра и артистов!
И даже я, признаться, поражён,
Насколько вы всё делаете чисто,
Со знаньем дела, публики, имён!

Как много сделали вы, право, для Карлотты,
Для маленькой Жамме, Ла Сорелли!
Какие подарили им высоты!
Да только все таланты отмели.

Карлотта, эта мартовская кошка…
Не покидать бы ей вообще кафе Жакен
Вы в ней ошиблись, господа, немножко…
Ла Сорелли – красивый манекен,

Успех – за счёт лишь тела. Да, прекрасно
Но – где душа? Увы. Ну а Жамме —
Та как телёнок в башмачках атласных.
По сцене скачет – будто по траве.

А вот Дае… С какой же вы заботой
Лишив чуть ли не всех больших ролей,
Ревниво её гений бережёте!
Согласен – в театре нет её ценней.

Что ж, Зибеля исполнит пусть певица,
Раз Маргарита ей пока запрещена…
Да, к стати. Вы могли б подсуетиться,
Чтоб ложа мне была возращена?

Признаться, я немало был расстроен,
Что продан на неё абонемент…
И, чтобы я оставил вас в покое,
Советую уладить сей момент.

Я недоволен вашей выходкой, но всё же
Так не люблю скандалов я и сцен…
Но начинать знакомство с кражи ложи —
Вы знаете, не вежливо совсем.

Надеюсь, это недоразуменье
Тот час же будет вами решено.
Иначе – ждите гнева привиденья.
Удачи. С уваженьем,
Ваш П. О.

– О, мадам Жюль! Вы здесь? Чудесно! Я
Вас напугал? Ах, как я мог!
Не принесёте ли, любезная
Вы мне скамеечку для ног?

– Ой… я..
– И как вам представление?
Не правда ль – сказочный досуг?
– Мсье, но кто вы?
– Привидение. Но вы не бойтесь – я вам друг.

– Ой. Где же вы?
– Везде. Вот, слышите —
Я здесь, смотрю на вас в упор,
И слышу, как вы нервно дышите.
– О, я сейчас как помидор,

Мсье… Но вы откуда знаете,
Что – Жюль?… Ведь мой усопший муж…
– А я всё знаю, представляете?
Любую блажь, любую чушь.

Я знаю всё, что восхитительно,
И всё, в чём ложь, сплошная гнусь…
– О, голос ваш такой пленительный,
Что я вас больше не боюсь!

– Ну что ж. Я рад, моя прелестная.
Но всё же – подведём итог:
Не принесёте ли, любезная,
Вы мне скамеечку для ног?

На Ришара с коллегой на новом посту
Вмиг обрушилось столько проблем!
Письма, призрак, Бюке… Всё как будто в бреду,
Все с ума посходили совсем!

На столе Мушармен обнаружил отчёт —
Да и в нём был неслыханный вздор,
Словно автором был этих строк идиот,
Или с ними шутил контролёр.

Он так, значит, писал: «Господа! Рассказать,
Постараюсь как можно точней:
Я сегодня из ложи под номером пять
Дважды вывел престранных гостей!

Хохотали, смеялись, кричали они,
Возмущался рассерженный зал.
Я их вывел. Когда они снова вошли,
«Ложа занята, кто-то сказал…»

Что за глупые шутки? Неслыханный бред!
Тут же вызван «на суд» контролёр,
Только робок его был, бессвязен ответ.
Толи глуп он был – то ли хитёр…

И пришлось вызывать билетёршу.
Мадам Начала свой подробный рассказ:
«О, мои господа! Неизвестно ли вам?
Призрак Оперы здесь, среди нас!»

Им отрыла она мир интриг и измен,
Тайны театра и призрачных чар.
Так давно не смеялся мсье Мушармен,
Но был страшно разгневан Ришар.

Он смотрел на мадам, что в своей простоте
Им решила припудрить мозги.
Понимал он, что сзади, на старой тафте,
Будет след его правой ноги.

Призрак – не выдумка! с ним говорила
Так же, как с вами сейчас, господа.
Я вам скажу – он достаточно милый,
Просто не злите его никогда!

Помню – впервые его услыхала
В ложе простой, что под номером пять.
Так испугалась я! Красная стала,
Как помидор, Бог не даст мне соврать!

Хоть и никто не был мной обнаружен,
Слышу, едва лишь вступив за порог:
«О, мадам Жуль (то фамилия мужа)!
Не принесёте ль скамейку для ног?»

Голос красивый, такой деликатный,
Словно то ангел явился во сне!…
Страшно мне было, но всё же приятно —
Вежливо он обратился ко мне!

Он мне сказал, что бояться не надо,
Мне он, мол, Оперы Призрак – не враг.
Что ж, услужить я ему была рада —
Очень уж вежлив был Призрак. Вот так.

Ох, он не любит, когда его в суе
Я вспоминаю, но всё ж об одном
Так, господа, вам поведать хочу я!
Ну не могу промолчать я о том,

Что не один он является в ложу —
С дамой своею! Я вот что скажу:
То он скамейку попросит для ножек
Дамских, то розу я вдруг нахожу,

То она веер обронит случайно,
Но не слыхала её никогда…
А ещё – щедр он необычайно,
Призрак, и добр, мои господа!

Он оставляет мне вознагражденье —
Деньги, коробку любимых конфет…
Но не тревожьте, мсьё, привиденье —
Будет несчастье. Вот мой вам ответ.

Верите ль в потусторонние силы,
Нет ли – но в будущем ждёт вас беда.
Призрак – не выдумка! С ним говорила
Так же, как с вами сейчас, господа!

Всё здесь может казаться обычным,
Без особенностей и примет.
Бархат, красный как кровь – столь привычный
Для придирчивых зрителей цвет.