Алина Волку - Реквием по Эрику. Стихи, вдохновлённые Призраком Оперы

Не вульгарней ничуть и не строже,
Чем другие. Ну что тут сказать —
С виду мирная, тихая ложа,
Просто ложа под номером пять.

Только вот что скажу я – войдите
Вы без гида в неё. И рукой
По колонне большой постучите.
Той, что слева сей ложи простой.

Вы тот час же услышите призвук,
Словно полость внутри, пустота…
Обитал одинокий в ней призрак,
И манила его красота —

Он внимал белокурой певице,
Он, играючи, судьбы крушил…
Было ль истиной то, небылицей —
Но как он – так никто не любил!

От того – и мурашки по коже,
И едва ль я осмелюсь ступать
По ковру этой маленькой ложи,
Просто ложи под номером пять!

Мальчишкой я очень любил приключения.
Ах, детство! Счастливых иллюзий пора!
То время историй, и счастья, и пения,
Что мне не забыть, пока память остра.

Я так был пленён удивительным голосом,
Девчонки, чей робок, невинен был взор,
Чьи вились колечками светлые волосы,
Что видел в ней ангела я, фантазёр!

Случилось, что шарф обронила прелестная
В пучину морскую. Я сразу – за ним!
Моя гувернантка – ох, злючая бестия,
Чей скучный надзор мне был невыносим,

Мне что-то кричала. Ругалась, наверное.
Её я не слушал. Я быстро подплыл.
И, чувствуя радость и гордость безмерную,
Промокший, дрожа – фее шарфик вручил.

О, что мне укор гувернантки? Простудные
И хрипы, и кашель – мне всё ни по чём!
С тех пор милый ангел – та девочка чудная,
Была со мной рядом, и ночью, и днём!

Я помню рассказы отца её странные,
Об Ангеле Музыки, и домовых..
И пение скрипки, её постоянную,
Тревожную повесть о судьбах других.

Поведал он нам старины вдохновение:
То маленькой Лотты мы слышали зов,
То Лазарь в мучительным миг воскрешения
Стал гостем ночным наших красочных снов.

А девочка – пела. И тихая, сладкая,
Порой по щеке вдруг скользила слеза.
И я всё смотрел – осторожно, украдкою
В её голубые озёра-глаза.

Она отвечала улыбкой застенчивой…
О, что это было? Любовь ли? Игра?
Ах, женский характер – такой переменчивый!…
Ах, детство! Счастливых иллюзий пора!…

Как обычно малышке Лотте
Снятся самые дивные сны —
То снежинки в беззвучном полёте,
То дыхание тёплой весны,

Или призвуки яркого лета,
Или осени мир золотой…
Каждый сон её соткан из света,
И царит в нём безмерный покой.

Крошка Лотта во сне – летает,
Только тень облаков – вокруг,
Ведь всегда её сон охраняет
Ангел Музыки – вечный друг.

Как всегда он поёт ей песни,
Её добрый хранитель грёз.
В нём – источник святой, небесной
Чистой музыки, сладких слёз.

Ей так нравится слушать пенье,
И сама поднебесная гладь
Дарит Лотте своё вдохновеннье,
Учит Лотту на скрипке играть.

И так сладко становится крошке —
Не до кукол, не до башмачков.
Ведь земли не касаются ножки,
И парит она средь облаков,

И звучит её скрипка в полёте,
В вихре звуков, в объятьях мечты…
Как обычно малышке Лотте
Снятся сны неземной красоты.

Живший, полагаясь на Создателя,
От своей судьбы бежавший прочь,
Жил-был человек с душой мечтателя.
Он любил лишь музыку и дочь.

Всё, чем он владел – лохмотья чёрные.
Не был он успешен и богат,
Но в руках волшебника, покорная,
Оживала скрипка, говорят.

И как из священного источника,
Лился голос в солнечных лучах —
Пела его маленькая доченька,
Словно нежный ангел в небесах.

И взмывали звуки вереницею,
Сладостной гармонией дыша,
Будто бы у скрипочки с певицею
На двоих одна была душа.

Как был тот дуэт очарователен!..
Годы шли – того не превозмочь…
Где же человек с душой мечтателя,
Что любил лишь музыку и дочь?

Он ушёл, но молвил на прощание,
Дочери, что Ангел будет с ней..
Сбудется ли это обещание?
Если суждено – то поскорей…

В мрачном царстве покоя и тления
В эту ночь всё дышало, жило.
Тишина… Как остры ощущения!
Слишком холодно, слишком светло,

И могила, где он, мой единственный,
Мой отец, друг, которого нет —
Излучала какой-то таинственный,
Слишком мягкий и трепетный свет.

И, упав на колени, тревожная,
Я читала молитву, как вдруг
Прикоснулась к душе осторожная
Тема скрипки… Пленительный звук,

Наполняя безмерной истомою,
Усыпляя мой ум, воспарил,
И мелодия, с детства знакомая,
Возносилась над сомном могил.

Я внимала, безумная, жадная —
Сердце музыке подчинено…
О, я знала – всё ложь беспощадная!
Но в тот миг было мне всё равно.

Скрипка пела – так горько, так сладостно,
Словно Лазарь, познавший покой,
Вдруг с безмерною болью, но радостно
Голос Бога воспринял живой!

Скрипка пела – темно и отчаянно,
Словно сердца касаясь смычком,
Словно горестный дух неприкаянный
Затаился в беззвучье ночном.

И металась душа моя бедная,
В этой музыке, в этом огне…
Скрипка пела. А я свои бледные
Руки робко простёрла к луне,

Синий свет заключая с объятия,
Погрузившись в обман с головой,
Я внимала любви и проклятиям,
Я парила над грешной Землёй!

Голос скрипки – крик боли, рыдание,
Сердце музыке подчинено…
Подарю только смерть и страдание
За блаженство. Но мне – всё равно…

Господа! Каждый, кто меня ранее знал
Хоть немного совсем, хоть чуть-чуть,
Тот трусливым меня б никогда не назвал
Да и нынче – кто смеет дерзнуть?

То, что видел тогда я на кладбище —
Ад, Смерть сама, Сатана во плоти!
О, поверьте, мсьё – я и сам был не рад,
Когда встал у него на пути.

Да, признаюсь. Я вёл себя глупо, следив
За певицей Кристиной Дае!..
О, как странно был снег освещён! Как красив
Был тот старый погост в полутьме!

Как светила луна! Я тогда в первый раз
Был на кладбище ночью… Она
Прошла мимо, вся в облаке мыслей и фраз —
Шла, молитвою поглощена.

И склонилась она у могилы отца,
И в тот миг показалось мне вдруг —
Из холодной могилы Дае-мертвеца
Слышен скрипки чарующий звук.