Елена Федорова - Alpzee – альпийское озеро (сборник)

Артаксеркс остановился, скрестил на груди руки, прищурился.

– Почему мне пришла в голову мысль о смерти? Я молод, полон сил. Мне только пятьдесят… – холодный пот выступил на его лбу. – Мне столько же, сколько было отцу, когда он… Нет, это ничего не значит. Совершенно ничего.

Артаксеркс пошел вперед. Он распахнул витые бронзовые ворота и шагнул в сад. Благоухание ночных цветов, пение птичек, журчание воды переместили царя в другой мир. Голос Ланы позвал его за собой. Артаксеркс спустился в бассейн, на поверхности которого плавали цветочные лепестки и свечи в разноцветных сосудах. Лана спустилась в чашу бассейна с другой стороны. Их разделял круглый зеркальный стол с изысканными яствами.

– Мой первый тост за вас, мой господин! Пусть солнца свет всегда сияет на твоем челе. Будь мудрым. Истину своей сестрою назови и не сворачивай с ее пути прямого. А я твоей подругой верной быть готова на века…

Фонтаны водных струй взлетели вверх, рассыпались на миллионы светящихся капель. Терпкость вина. Сладость поцелуя. Музыка, льющаяся с небес, сливается с музыкой его души, ее души, их душ, вызывая восторг и ликование.

– Ла-на…

– Ар-так-серкс…

Для торжественной коронации Ланы была изготовлена алмазная корона, сделан трон из красного дерева, соткано одеяние из золотых нитей.

– Не слишком ли это вызывающе? – покачал головой Аман, разглядывая Лану.

– Не слишком, – ответил царь, любуясь своей женой.

Лана была похожа на статуэтку из слоновой кости, завернутую в золотую ткань. Но никакой наряд не мог затмить внутренней красоты и сдержанной гордости девушки-дикарки, дочери вождя кочевого племени, сдавшегося Артаксерксу без боя. В знак признательности и восхищения великим царем Артаксерксом вождь предложил ему взять в свой гарем любую из его пятнадцати дочерей. Царь выбрал Лану. Она привлекла его внимание своей смешной неуклюжей детскостью, своей некрасивостью и непохожестью на остальных. Она не пыталась понравиться великому Артаксерксу, наоборот, она желала его разочаровать, тем самым, очаровав его еще сильнее.

В их первую встречу, там в горах, Лана была одета по-мужски. Мохнатая куртка перехвачена толстым кожаным ремнем, за которым торчит рукоятка кинжала. За плечами лук со стрелами. Волосы – львиная грива со множеством орлиных перьев. Дикарка. Фурия. Глаза горят. Рот искривлен в усмешке. Не ожидала, что выберут ее, вздрогнула, побледнела. Медленно-медленно вынула из волос перья, отдала отцу. Опустилась на колено, протянула лук со стрелами. Кинжал прижала к губам.

– Оставь себе, – разрешил вождь.

– Прощай, отец, – прошептала одними губами. – Вы еще услышите обо мне.

Метнулась к стоящему рядом коню, вскочила в седло, умчалась прочь. Молниеносно. Артаксеркс растерянно посмотрел на вождя.

– Что это значит?

– Это – бешеная скачка, усмиряющая гордыню. Так надо, царь, не беспокойся, Лана вернется. Ты забрал самое лучшее, что было у меня, – проговорил вождь, наблюдая за облачком пыли, возникшим на горизонте.

Он восхищался бешеной скачкой дочери, ее неукротимостью, азартом, жизнелюбием и безропотной покорностью его воле, воле вождя. Он был уверен, его дочь знает, что все происходящее предначертано свыше.

– Береги мою дочь, царь Артаксеркс, – повернувшись к нему, проговорил вождь.

– Хорошо, – улыбнулся царь, подумав, что от этой дикарки лучше держаться подальше…

Прошло три года. Лана на царском троне. Разве сможет теперь вождь кочевого племени узнать в этой несравненной красавице свою дочь-дикарку? Не посмеет узнать. Не посмеет приблизиться к ней.

– Отец! – воскликнула Лана, сбежав вниз, в самую гущу народа.

– Стража! – истошно закричал визирь. – Вернуть ее…

– Не смейте двигаться с места, – поднял скипетр царь Артаксеркс. Люди замерли. Страх исказил их лица. Что будет?

Лана опустилась на колено перед отцом, склонила голову.

– Ты превзошла мои ожидания, дочь, – положив руку ей на плечо, проговорил вождь. – Ты стала царицей великой державы. Но ты не перестала быть дочерью своего народа, не забывай об этом. Ты знаешь, для чего возвысил тебя Всевышний. Не гордись, но бойся.

– Благодарю, отец, за наставленье, – прошептала Лана и поднялась. Вождь порывисто обнял ее, поцеловал в лоб и, развернувшись, зашагал прочь.

Лана медленно повернулась, гордо вскинула голову и поплыла по коридору, образованному изумленными людьми. Никто не посмел проронить ни слова, никто не пошевелился. Затаив дыхание, люди любовались грациозностью царицы Ланы, похожей на дикую лань, позволившую приручить себя.

– Тебе следует быть осмотрительней, мой повелитель, – прошептал визирь. – Эта дикарка может в любой момент занять твое место.

– Ей это ни к чему, Аман, – усмехнулся царь. – Трон царицы выше моего, неужели ты не заметил этого?

Аман повернул голову и онемел. Трон царицы стоял на возвышении. Царь возвысил ее над собою. Аман сжал кулаки. Это заметил Ифам и подал Артаксерксу знак. Царь улыбнулся и пошел вниз по лестнице, чтобы протянуть Лане руку, чтобы возвести ее на престол, на пьедестал любви. Это было главным для него, для них, для всех.

– Когда в сердцах живет любовь, люди стараются творить добро, – возвысил голос Артаксеркс. – Наступает эра добрых дел. Мы…

– Скоро всему этому положим конец, – прошептал Аман. – Скоро, очень скоро ты отправишься за своим отцом в страну Молчания. А я… – Аман выпрямил спину и первым закричал:

– Слава царю! Да здравствует мудрейший царь Артаксеркс!

Гул восторга разлился по площади.

– Да здравствует царица Лана!

– Да здравствует любовь!

Через несколько дней Аман приступил к своему коварному плану. Вначале он решил покончить с вездесущим Ифамом, следовавшим за ним по пятам. Аман знал, что Ифам выполняет приказ царя, поэтому вел себя осмотрительно. Пару раз он не сдержался, нарочно не сдержался, чтобы Артаксеркс ничего не заподозрил. Тогда-то Ифам и выдал себя, подписав тем самым смертный приговор себе.

Аман не ожидал, что расправиться со слугой будет не так-то просто. Несколько лет главный визирь мучился в бессильной злобе. Ифам был неуязвим. А тут еще родился наследник престола – Самсон. Хлопот у Амана прибавилось. Он решил стать воспитателем цесаревича. Но этому воспротивилась царица Лана. Она не подпускала его к колыбели сына. Аман льстил, низко кланялся царице, с готовностью бросался выполнять любой ее каприз, тщетно. Дикарка не желала признавать главного визиря. Порой Аману казалось, что Лана ничего не слышит, что его ласковые речи для нее – пустой звук.

Решив, что царица оглохла и ослепла от любви к сыну, Аман самоустранился, перестал бывать на половине царицы. У него появилось много свободного времени, которое он решил использовать для осуществления своего кровавого плана.