ОЛС - Я – дерево, которое костёр

Ну, что в ней такого? Что?
А я дни напролёт думаю только о ней.
Из женщин мне больше не нужен никто,
Только она. Все мысли о ней.

Я иду по улице. Неужели она?
Ошибся!… Жаль!… Бывает.
А сердце от чувств качает так,
Что рванёт и заполыхает.

Я стою и смотрю на неё. Она – королева!
И об этом знаю не только я.
Она разговаривает с кем-то от меня слева
И не замечает меня.

Нет, заметила! Идёт ко мне. Улыбается.
Здравствуй! – Здравствуй! Знала бы, что я вложил в это слово,
Моя королева! На земле все люди влюбляются,
Но я готов умереть.

И я боюсь этой любви. Что в ней такого, в моей королеве?
Знает ли, какой разожгла огонь?
Узнает ли в этих словах себя?
Я надеюсь, что когда-нибудь покажу их ей.

И тогда она улыбнётся и станет любить меня дальше,
Я это знаю.
Не знаю до конца лишь одного.
Но дорогие вещи любят тишину.

Однажды я встретил увядшую даму Нади,
Она пригласила меня к ней в гости зайти,
Был выпит коньяк, был съеден салат,
Мы вышли освежиться на лоджию-сад.

И она рассказала мне историю растраченных чувств,
О первой любви, которой не понят было вкус,
О смене постелей – хронике юных забав.
О пятнах на платье, о тех, кто припрятан был в шкаф.

О том, что она превратилась в бесчувственный агрегат,
Что вместо ласки – зима, и вместо слов нежности – мат,
О том, что нет у любви ни радости, ни тепла,
О том, что она так несчастна, о том, что она так одна.

И теперь она понимает, что ей нужно было ждать,
Но ей так безумно хотелось в этом не опоздать,
И свет превратился в тень. У бабочки Нади
Куда-то пропали крылья, а других не найти.

Я поднимаю занавес. Тишина.
Секунда, другая… В зрительном зале тьма.
Ни шёпота, ни даже скрипа, ни шарканья ног,
Ни громких глотков пьющего жадно сок.

Минута, другая… Всё тишина.
Не доброе чувствует сердца тугая струна,
Ведь в зале даже не дышат и не сопят,
В зрительном зале, причмокивая, не спят.

Я зажигаю свет; все стрелы – в глаза,
Жмурюсь от боли, глаза будто жалит гюрза,
Потом привыкаю, смотрю жалкий, как трус,
А зрительный зал, зрительный зал пуст.

В крупнопанельном замке
Жили я и соседи,
Смотрели сквозь окна-рамки,
Что делается на свете.

Пили, ели, женились,
Плакали, умирали
И те, кто только родились,
Их уже не вспоминали.

Лучше нам и не думать
О скорбях, болезнях и смерти,
Решили мы на досуге
Наивно, словно бы дети.

Так начинались все войны:
Вчера было тише других,
И день был удивительно добрым,
И так было много живых.

Так начинались все беды,
Со спокойствия и тишины,
С того, что светлы так сонеты,
Что читали мы при свете луны.

Так разрастается чувство,
С мимолётной улыбки и слов,
С того, что становится пусто
Среди знакомых и снов.

Так начинаются строки
Самых красивых стихов,
Сначала невнятные слоги
И много бумажных комков.

Сегодня мне приснилась она,
Такая прекрасная и так холодна
К знакам внимания с моей стороны,
И снятся же, правда, такие ужасные сны.

Смотри, какой со мною по соседству растёт цветок!
Он весь таинственный и нежный, дружок,
Пышные и светлые наряды на нём,
Пойдём им полюбуемся поближе вдвоём.

Цветок, разреши тебя потрогать чуть-чуть,
Твой тонкий стебель, твои листья как-нибудь,
И аромат вдохнуть, и твой дурман,
Сорвать и выбросить, когда цветок завял.

На берегу земля
Ждёт корабли зимы,
На берегу и я
Среди осенней мглы.

На берегу дожди
Стучатся в двери луж,
Дружок мой, потерпи
До первых зимних стуж.

Вот это ночь! Сейчас я закричу!
От этих звёзд и тишины,
Но почему-то не пою,
И рта не открываю.

Я сижу на балконе,
У меня под ногами
Протянулись дороги
Самых разных людей,
То туда, то сюда,
Днями и вечерами,
Я их всех узнаю,
Им бы быть веселей.

Всю ночь писал стихи,
Под утро выдохся, как «пепси»,
Так выдыхаются французские духи
И всеми обожаемые песни.

И вот лежу теперь и не могу уснуть,
И в голове от радости усталость,
И в голове малиновые дни,
А может сны, а мира не осталось.

Я просыпаюсь и встаю,
Я умываюсь и пою,
Я одеваюсь и иду,
Среди домов и лиц бреду.

Я то порывистый, то вялый,
То я угрюмый, то сияю,
Порой бегу, как спринтер, к людям,
Или контакт мой с ними труден.

То через силу я тружусь,
То с юмором за всё берусь,
И думаю лишь об одном.
Как бы не стать козлом.

Под вечер прихожу домой,
И редко нахожу покой.
Меня как будто прочитали,
Проснусь и всё начну сначала.

Стоишь одна, перед тобой кружатся
В красивом вальсе триста нежных пар,
Тебе же оставляют любоваться
Своим весельем из угла.

Кто слышал, как ты пела, наряжаясь?
Кто подсмотрел, как ты с собой кружилась?
Надеждам сердца удивляясь,
Ты будто всё смотрела наперёд.

Но кавалеры видели иначе,
Летели стрелы, только не в неё,
Она ушла тайком куда-то, плача,
Кляня себя и лёд.

Ты смотришь в зеркало, глаза от слёз опухли,
Ты видишь смерть, отчаяние и боль.
Как будто зря всё и мечты погасли,
И к слову «вдруг» приравниваешь ноль.

Мне жаль тебя, ничем тут не поможешь,
Тебя я тоже не смогу любить.
И ты сказала, удивившись: «Ты причём тут?
Я без таких, как ты, умею жить».

Вот входит вслед за победой победа,
И после веселья приходит печаль,
И Осень встаёт за спиной у Лета,
А потом рыдает и её становится жаль.

Я смотрю в окно, в нём терпимое утро.
Что принесёт мне сегодняшний день?
Мне и так хорошо и легко как будто,
Нет пустоты и, проснувшись, не лень.

Хотя кто-то настырно всё время приходит
И кого-то всегда приводит с собой,
И постоянно с собой что-то уносит,
Я заметил, что чаще всего покой.