Елена Сусова - 1—100. Стихотворения

Я б зачерпнула тебе звёзды нежностью
И луну дала бы вместо фонаря,
Чтоб разлука не была безбрежностью,
Чтобы жизнь мою зажгла твоя заря.
Я бы радугу коромыслом света
На плечи свои накинула,
Только чтобы в душе твоей было лето,
Чтобы радость в тебе не сгинула.
Я бы парусом – листья кленовые,
Маяком бы – берёзку белую.
Ты скажи те слова неновые,
Те красивые, робко-смелые,
Они для меня будут первые.
Я бы бабочек лёгких – чайками,
Я бы зелень лесов – волной,
Я бы звёзды – рыбьими стайками —
Всё бы сделала, чтобы быть с тобой.

Ветер дует, как будто злится
На нас за неведомый грех.
Человек, что летает как птица,
За спиной слышит только смех.
Сколько времени нужно нам,
Чтоб понять, как неправы были?
Каждый должен сознать сам,
Отчего небеса застыли.
Отчего смоляные слезы
Из сосновых сочатся ран,
Отчего так белы березы,
Лес превратившие в храм,
Каждый должен почувствовать сам.
Дует ветер и бурей плачет,
Рыдает небо над головой,
Но для нас ничего не значит
Мертвый пепел у нас за спиной.

Сколько лет, скитаясь по равнинам,
Что пустотой подобны небесам,
Я думала лишь о любимом
Со страстью детской к чудесам.
Я столько лет потратила напрасно,
Себя стараясь схоронить,
Что знаю по себе, насколь ужасно
Ничто на свете не любить.
Мой разум, будто ювелир:
Мир искажает грань,
Вплетенная в сапфир —
С небес зовущее: «Восстань!»
Я так много по свету бродила,
Что поняла: все повторяется,
А то, что вправду сердцу мило,
В душе в глубинках затеряется.
Я видела мир, не уходя далеко:
Читала людские глаза
И слышала, как высоко
Песню поет скиталица-гроза.

В безмолвной степи грустила луна,
Серебром осыпая траву.
Тихой песни небесной струна
Арфой дрожала, как сон – наяву.
Звезды беззвучно шептали
Неведомым языком.
Наверное, они знали,
Что было и будет потом.
Немая бежала река.
Чу! Ухнула где-то сова,
И, растворяя седые века,
Зазвенели в ночи слова,
Которых никто не слыхал,
Но есть они в сердце каждом.
Дух в жарком огне полыхал,
Но они утолили жажду.
Слова, сгустки белого света,
Мой исчерпали страх.
Солнце вспомнилось из Завета,
Сгинувшего в веках.
А слова те горели огнём,
Но не жгли моих восхищённых глаз.
Ночь диким, как ветер, конём
Убегала от слов сейчас.
Вспыхнув, угасло белое пламя,
В душу впитавшись, в кровь.
Этих слов было чистое знамя,
Простое и скромное слово… Любовь!

Капает грустный дождь.
Это небо плачет за нас.
А ты всю жизнь Его ждёшь,
Чтобы Он от всего тебя спас.
Он тоже где-то грустит,
Только Он мужчина: не плачет.
Отраженье луны блестит
И по водной ряби скачет.
Всю жизнь ждёшь отразивших небеса,
Пронзительных и любящих очей
И веришь в сказку, чудеса
И сердце, лавы горячей.
А где-то ходит Он,
Ища тебя в девичьих лицах…
Жизнь – страшный, глупый и ужасный сон,
Где может быть без крыльев птица,
Где нет любви,
Нет счастья для двоих…
Пожалуйста, мечтай и жди
Тех синих глаз – небес твоих.

Реки шумят, и пенится
Безумия в них слюна.
А мне отчего-то верится,
Что лучшее принесёт волна.
Кто-то бредёт по течению,
Кто-то стремится к истоку.
Одни поднимают затмение,
Другие руки дают пророку.
Только камень, сын высоких скал,
Остаётся там, где всегда стоял
Его не шелохнёт волна,
Если он держит упор.
Он один в жизни странного сна
Человек – не беспутник, не вор.
Вода бурлит холодная, как лёд,
А камень тёплый от солнца внутри.
Кто ищет, тот в камне найдёт
Большое и вечное пламя любви.

Я полечу туда, где небо
Живет без солнца, в темноте;
Голодным испеку я хлеба
И свет найду я в пустоте.
Я вырву ветром прутья у клетки,
Что отнимают у вас свободу,
Я сотру ваши черные метки,
Я оживлю погибшую воду.

Бабочки – белые птицы.
Они не страшатся разбиться.
Они не боятся от света сгорать,
Они ведь умеют к солнцу летать.
Бабочка – ангел, потому что имаго,
Высшая степень души,
А ведь росла в темноте оврага,
Вдали от людей, в глуши.
Бабочка – молчаливый аскет
Из тех, кто живёт в пещере,
Исполняя священный обет
Пробудить человека в звере.
Многим бабочки нравятся,
Ими многие восхищаются,
О гусеницах же забывают,
Гусениц убивают,
Не видя в них красоты
Тех, кем они станут,
Но ведь из вот такой «пустоты»
Белые птицы восстанут.

Сколько зим, сколько вёсен
Тишина и покой
Средь седеющих сосен
В нашем с тобой
Живом лесу царят?
Эти деревья, как в сказке,
Нам о любви говорят,
И я мечтаю о твоей ласке.
Где же ты, милый?
Я знаю, ты есть!
Пошли же, любимый,
Благую мне весть.
Скажи, что приедешь за мной
Через несколько лет,
Мой Богу подобный герой,
Как солнце, несущий свет!
Скажи: «Слишком много работы»,
Но любишь меня одну.
Слова, как медовые соты,
Запечатлели навек луну.
Не говори, что не любишь,
Что тебе я уже надоела:
Счастливую сказку погубишь,
Где свет наш действительно белый.

Глупые люди слагают пустые фразы.
А жизнь – это рак, а стихи – метастазы.
Как мудро звучит сплетение слов;
На самом же деле их смысл не нов.
Свое имя горит под чужим смыслом:
Не мудрено назвать радугу коромыслом.
А ты попробуй стрекозы крылья
Росой расплескать по ковылью!

Я думала, худо в разлуке,
Когда нет любимого рядом.
Хуже, когда любимые руки
Отравлены смертью, как ядом.
Мне жалко до слёз
Тех, кто это постиг:
Жизнь, как рощица белых берёз,
В его гроб превратилась в миг.
А я могу ещё его узреть,
Ещё могу его обнять…
Не дай то, Бог, нам умереть,
А слов любви недосказать.
Как чистое небо, голубеют глаза,
Которые я люблю…
Тоскливо бежит по щеке слеза…
Разлука – не сон. Увы, я не сплю.
Мне на празднике грустно,
Хотя совсем недавно я от радости пела…
Без него в моей жизни пусто,
Глупо все, некрасиво, несмело.
Я заплетаю косицу,
Как волю свою, туго.
Нет, я не могу веселиться
Без милого, нежного друга.
От его молчания я почему-то плачу.
Не от обиды – от одиночества вечного.
Может, для него я не больше значу,
Чем звезда – для пути вечного?
Но верю, что меня он любит.
А плачу я от отчаянья.
Боюсь, что меня забудет,
И мучаюсь от раскаянья.
Смешно плачу я, по-язычески,
Не солеными горько слезами,
А не высыхающими практически
Этими вот стихами.