Александр Иванченко - Полет души. Поэмы и стихотворения

С трудом форсируются реки,
Вопрос просушки в ранг возрос;
Воспалены, не дремлют веки,
А поутру знобит – мороз.
Изнеможен. Висит на теле,
Под полой, «шмайсер» – автомат.
Не сам он шел на самом деле —
Им двигал в «пятках» компромат.
Не видел ведь никто убитым,
А, куда делся – вот вопрос?
Не может воин быть забытым,
А, если плен, молвой оброс?
До боли мучают сомненья —
В земле таится партбилет;
Поймут ли там, в судьбы сплетенье
Иль буду горько я жалеть?
Отбросив тягостные мысли,
Маршрут дальнейший продолжал;
Алеша понял – брови свисли:
За фронтом он домой бежал!?
Собрать всю волю, не забыться —
Как больно будет осознать:
Столь пройдя, чтоб не пробиться …?
И мысль об этом надо гнать.
Так было дело под Горячим,
Когда подумал – «Вот, конец!»,
Старик приметил оком зрячим:
– За зря погибнет. Чай, боец?!», —
С трудом затиснувши на дровни,
Промолвил кляче: «Гей, пошла!», —
А сверху хворост крон и корни,
Чтоб злыдней нечисть не нашла.
Согрел старик отвар ядреный —
Из схрона сало в три перста:
– Не немчуре же рос холенный,
А, шоб «вприглядку» до поста.
Капуста с бочки, самосолка —
«Мундир» с картошки – в руках дрожь, —
Была бы старая довольна:
«Шальной» сразило – навзничь в рожь.
Притих старик, зачем расспросы,
Сам в этой жизни повидал:
Кронштадт, восставшие матросы, …,
Кровь за Советы проливал.
Алешин сказ предельно краток —
Лишь месяц с лишком воевал;
Катился фронт без ярких схваток —
Солдат за ним не поспевал.
Свет керосинки еле брызжет
Сквозь щели ставень на плетень:
Заострил слух – им корысть движет —
Холуй германский, добра тень.
«Мосол» – в народе, ирод Костя —
Примерный, словом полицай,
Пронюхал про ночного гостя:
– Дядька Мыкола! Отчиняй!
– Плохи дела! Скориш, сховайся!
Я, це отродье задержу ….
Щелкнул засов: «Не рад, признайся?
Пристыл я. Холодно… дрожу ….
А, що горилка вже не грие?
Цепови псы вси в конурах ….
– Твоя старуха в зимли гние!?
Щас твой черед …, – прикладом в пах.
Ворвался разом он в светлицу,
Глазами ерзал по углам —
Пот злости смачивал петлицу,
Летела утварь, словно хлам…
С их взглядами – стволов нарезка,
Застыли студнем на лице;
Готовы были, но не резко —
Смерть с желатином в «холодце».
«Дефис» зрачков – затмила ярость,
Застыли пальцы на крючках,
До выстрелов такая малость:
Кто первый? Пульс в висках.
Вмиг напряженку разряжая,
Старик хватает табурет;
Всю накипь, с сердца сокрушая —
Скривил «Мосол» лица портрет.
Обмяк снопом у ног солдата:
– За честь Прасковьи и свою! —
Прости, Господь, за супостата! —
За сына, павшего в бою!
По слухам: фрицы под Москвой,
На юге – к Дону подступают
Армады маршем, строевой
По выжженной земле ступают.
Все чаще встретишь на дорогах
Колоны с курсом на восток:
Нет хлеба с солью на порогах —
Проклятий встречный им поток.
Посты, разъезды повсеместно —
Прифронтовой царит закон.
О том Всевышнему известно,
Как прошмыгнуть через кордон.
Простым «Макаром» не пробиться,
К своим не выйти – это факт;
Как среди немцев раствориться —
Не заключать же с ними пакт?!

Донецкий кряж у Примиусья —
Холмы изрыты: сваи, брусья;
С высот прекраснейший обзор —
Несут фашисты здесь дозор,
Укрывшись в непреступны дзоты,
В дремотной неге все заботы.
Чуть отдышавшись, – на Ростов —
План наступления готов,
Внизу, путляя, выбирала
Путь руслу, долго вымывала,
Среди дубрав и тополей;
Питала почву и людей,
И, опреснитель вод морей —
Река границей пролегла;
Держала фронт, ну, как могла.
Всю ночь, мерцая до рассвета,
Взамен сгоревшей – вновь ракета,
Как в полнолунья времена,
Картина местности видна.
То «беглым» подступ проверяя,
То треску древ не доверяя,
Строчил фашистский пулемет
Пучками пуль – шмелей полет.
Прорыв готовится – всем ясно;
Чтоб гибли люди не напрасно —
Намечен главный, где удар?
Затишье снова – божий дар.

Комбат склонился над планшетом,
Под тусклым гильзы-лампы светом.
В блиндаж ворвался старшина,
С улыбкой, что испил вина:
– Я, вам осмелюсь доложить —
К пилотке руку приложить,
Забыл, с горячностью в душе, —
Мы наблюдали в камыше…
От фрицев, с правого… бревно…
Крутой там берег и темно —
Вниз по течению несло…
Ладью, забывшую весло.
– Давай, писака, не томи:
По-сути, кратко доложи.
Задачу с треском провалил?
Зачем послали, позабыл?
– Не терпит время. Виноват! —
Поправил ремнем автомат,
Свернул улыбку в «строгача», —
Спешил с докладом … – сгоряча.
Когда ж ракетой осветило,
Предстало нам такое диво:
Два человека «за бортом»,
Толкают древо, дышат ртом.
С трудом поток им покорялся:
То с головой вдруг погружался,
«Вперед смотрящий» человек,
Другой продолжил ему век.
С высот фашистами замечен
И дерзкой смелостью отмечен
Побег к противнику – «утечка»,
Секреты ж все покроет речка.
Ужасный начался обстрел:
От мин, трассирующих «стрел»;
Вокруг кипящая вода;
Бревно поднявшая волна,
Вмиг разбросала беглецов;
Взамен спасательных концов,
Там ветки ивы над водой,
А ствол, что мостик наводной.
Прикрыли их слегка огнем.
Тот первый, унтер, – все при нем,
На русском бред несет второй —
Без рангов, с рыжей бородой…
Комбат сначала осерчал,
Но был резон – он промолчал,
Затем скомандовал: «Ввести!» —
Допрос де-факто провести.
Тот первый, сдавшийся «язык»,
Веревкой связан под кадык;
В единой связке на втором,
На поясе конец с узлом.
– Рогозин! Кто их так вязал?
Ядрена вошь, … бог наказал.
– Так это… сами, без проказ …, —
Слова глотая, молвил сказ.
– Товарищ …! – ромбов не видать, —
Кому там нужно передать:
Мне нужно часть свою найти.
Там можно справки навести.
Отсюда, в двадцати верстах,
Стоит деревня в берестах
И ждет безутешно семья:
Там мать, отец, жена моя.
– Ты, рыжий бородач-туземец,
Чем будешь крыть? Красноармеец?!
Твое фашистское шмотье —
Холенное, небось, житье?!
Алеша сдержано молчит —
В сапог из раны кровь сочит;
Круги в глазах и меркнет свет —
В родных краях затлел рассвет.

Совсем был рядом отчий дом,
Казалось, шаг ступи и в нем.
Подступит к горлу горький ком
От мысли – весточки живьем.
Осколок вынули когда,
Отдел занялся особистов:
Алеша изошел тогда
Дознаньем правды моралистов.
– Алеша Прасол, я, боец.
Попал под энском в окруженье,
И «языка» привел – в конец, —
Бой не на равных – блиц-сраженье.
– Ты, лучше б голову сложил,
Тогда бы было больше чести.
И партбилетом, знать, не дорожил:
Нет – пулю в лоб, а так – без вести?
Затем военный трибунал,
Заслуг бойца «на кон» не ставя,
Всего! «осьмуху» припаял
И в этом истина простая.