Александр Верба - Смятение. Стихи

Она из сказки – трудно наглядеться,
Но только сам не знаю, почему
Вся пышность кажется мне ни к чему,
А память тянет в собственное детство,

Где ёлка с незатейливой игрушкой —
Картонным космонавтом на луне,
Рукою радостно махнувшим мне,
Где радость от подарка под подушкой.

И голос мамы также удивлённой,
Вдруг вспомнившей, что форточки был стук,
Потом торжественный курантов звук…
Ах, этот праздник в ночь неугомонный!

Но вдруг очнусь, и предо мной всё тоже:
Гирлянда брызжет каплями огней,
И с каждым годом Новый год грустней,
Когда родных позвать уже не можем.

Мы кладбищ все побаивались в детстве,
Их обходить стараясь стороной.
И хоть они не предвещали бедствий,
Средь нас всегда был кто-то заводной,

Кто всякой выдуманной дребеденью
Стращал бездумно светлые умы.
И в бред не веря, всё же наважденью
Среди могил вдруг поддавались мы.

Но, в ходе лет, касаясь этой темы,
Трезвея, каждый просто понимал:
Все мертвецы недвижимы и немы,
И вид могил уже не так пугал.

И вот средь холмиков всех этих низких
Иные вдруг нам кажутся милей,
Когда своих знакомых или близких
Мы оставляем здесь в тени аллей.

Приходит время, и душа-невольник
Выходит на свободу наконец.
Пусть тело без неё – всегда мертвец,
Но мне приятней говорить «покойник».

Здесь внемлет всё дыханию покоя.
И я порой невольно замечал,
Что даже время в беге не такое,
Где души оставляют свой причал.

И на вопрос душевного томленья
Без страха детского отвечу я,
Когда душа со вздохом облегченья
Оставит всю тревогу бытия…

Дорог в жизни много. И есть одна к храму.
В ней есть лишь начало, но нет ей конца…
…А я вспомнил вдруг добродушную маму
И рано ушедшего в небыль отца…

Так, в мыслях нелёгких, гляжу в бездну неба —
Над храмом стемнело всё до черноты.
Таким этот вид никогда ещё не был!
О, небо, что хочешь сказать этим ты?

Но светится храм, и трава в ярких бликах.
Ах травы! Мне вас бы не мять, не косить!
Ах, мне бы дотронуться стен храма в ликах,
Защиты от бед всех у них попросить!

Но нет, не привык я. Да я и не смею —
Ведь это ж на душу принять грех большой,
Хоть я и безбожник, а всё ж не умею
Кривить перед богом своею душой.

Вот храм на пригорке. Так манит дорога
усталые ноги и дух на подъём,
И ум наполняют мой мысли о боге:
Куда мы без бога… и с богом идём?

И каждый из нас ищет свой путь ко храму,
Берущий начало с родного крыльца…
…А я вспомнил вдруг добродушную маму
И рано ушедшего в небыль отца…

Я вспомнил простые, их добрые лица,
Как был равнодушен к ним день ото дня.
Мне хочется им как святым помолиться
За то, что добру научили меня…

Когда безвыходность со всех сторон
Обступит так, что никуда не деться,
Сознание уходит, словно в сон,
В воспоминанье сладостное детства.

Я помню, как в предчувствии весны
Холодная вдруг растворялась дрёма,
И, чтобы подглядеть природы сны,
Украдкой убегали мы из дома.

Едва очнувшийся от спячки лес,
Где сон зимы ещё сквозил прохладой,
Нам сокровеннейшее из чудес
Вдруг открывал, пленяя наши взгляды.

Пушистый стебель, листья! Сами вы —
Сон синевы с загадочным отливом!
Цветы проснувшиеся Сон-травы, —
Увидев Вас, я был таким счастливым!

Я вижу вас, когда со всех сторон —
Безвыходность. И снова, будто в детство,
Я окунаюсь в тот же дивный сон,
И никуда мне от него не деться…

В своих стихах Рождественский сказал,
Что между равных был он сыном Веры.
И, как бы будни ни были бы серы,
Своё лицо он в вере обретал.

Мы в этом мире – все сыны Любви,
Мы все, мы все – её шальные дети.
Хоть не всегда она за нас в ответе,
Ты всё ж её за жизнь благослови.

Но есть меж нас – не знавшие вины,
Заблудшему сознанию примеры,
Сыны наивной и прекрасной Веры,
И есть Надежды верные сыны.

Я – сын Надежды. Может, в том залог
Надёжности и нежности очнётся,
Душевным откровеньем отзовётся,
Выплёскиваясь искренностью строк.

Когда Любовь от вас свой скроет лик,
И веры поколеблются устои,
Одна Надежда каплями настоя
Опять наполнит ваших душ родник.

Надежда! Надя! В имени твоём
Для многих столько вдруг соединилось!
Судьба у нас по многим прокатилась, —
Вот от того надеждою живём.

Не на удачу и не на авось, —
А лишь на лучшее, что есть на свете,
На то, что, может быть, хоть наши дети
Найдут всё то, что нам не довелось.

Я вновь у стен родительского дома, —
Всё те ж дубы, берёзки за рекой, —
На сердце снова сладкая истома,
И прошлого встревоженный покой.

В живой игре затейного рисунка,
Как сказ, в резных наличниках фасад, —
В душе как будто задрожала струнка
На радостный, знакомый сердцу лад.

Ожившей песней предо мной поплыли
Воспоминанья милых детских лет…
Отцовский дом! Здесь стены сохранили
Безмолвный свой родительский завет.

Здесь всё хранит родительское слово!
Мой взор блуждает от стены к стене…
Как всё до каждой трещинки знакомо!
Как всё отрадно вновь увидеть мне!

Здесь, как рукой, с души снимает бремя
Растраченных в тщете поспешно лет,
И сквозь остановившееся время
Мне взгляды шлёт родительский портрет.

Отец по-доброму глядит, чуть строго.
Взгляд мамы – чистый, как вода в ключе,
И, словно знак хорошего итога, —
Рука отца на мамином плече.

Рука отца – она на всём, на всём:
От половицы каждой и до крыши!
Привет тебе! Привет, отцовский дом!
Отец, ты здесь? Я знаю, что ты слышишь!

Родимый дом так непривычно пуст
И тих, что даже ходиков не слышно!
Я переполнен от избытка чувств,
Но слишком поздно!
Ах, прости, – так вышло!