Ирина Тарасова - Синдром чародея. Сборник стихов

Она ему показалась наивной,
Доступной простушкой с птичьим умом.
Оттого пригласил в свою он квартиру,
Чтоб весело там скоротать с нею ночь.

Она согласилась, немного смутившись.
Он за руку взяв к себе её вёл,
Похоть скрывая чуть улыбнувшись,
Сделав до крайности нежным лицо.

Болтал о любви, романтике, птичках.
Она беззаботно внимала ему,
Трогательно опуская реснички,
Когда чтоб обнять он к себе притянул…

Вот щелкнул замок, дверь закрывая,
Туфельки сброшены с маленьких стоп.
Он, хотя говорил ей о чае,
Сразу красавицу в спальню повёл.

Он видел в глазах её возмущенье
и что-то похожее на испуг,
Но был уверен, что в соблазнении
Невинных особ нет равных ему.

Она оказалась мило покорной,
Позволив рукам его всюду блуждать,
Робко к нему прикасаясь ладошкой,
Когда он начал её раздевать.

Несказанно рад он был забавляясь
И видя, что первый он у неё,
В жизнь воплощая кучу фантазий,
Что диктовало либидо его…

Не мог же он знать, что с начала прелюдий
В горячих, от страсти дрожащих руках
У него находился лишь плод иллюзий,
Что был результатом особенных чар.

Не ведомо было и то «казанове»,
Что в кресле напротив оригинал
Глядит, как он предаётся забаве
С виденьем, вампирский гипноз что создал.

Вампирша прекрасная не скучала,
Своё руками тело ласкала:
Его эйфория её вдохновляла,
Да так, что она в блаженстве стонала…

Она довела его до истощенья,
Едва получив удовлетворенье —
Ведь опыт его смешон по сравнению
С опытом леди четырехсотлетней.

Наигравшись, бесшумно к нему подошла,
он уж бессильно усталый лежал.
Взглянув на него, свои чары сняла —
И он её истинную увидал.

На мертвенно бледном прекрасном лице
Глаза излучают призрачный свет,
Рот чуть приоткрыт, и на каждом клычке
Зловеще виднеется чуть влажный блеск.

Те губы не двигались, но слышал голос
он бархатистый в своей голове:
«Не бойся, малыш, я не из живодёров —
Ни капельки больно не будет тебе».

И он уснул и был очень счастлив
В своём последнем прижизненном сне…
Вот так стал добычей «охотник», что часто
Любил совращать наивных девиц.

Гласила легенда далеких веков,
Что в Южных горах обитает дракон,
Что раньше таскал у людей он коров,
Что в кладе его есть и пара корон…

Потом говорили, что монстр заснул
В былую дождливую сильно весну,
Чешуйчатый хвост свой колечком свернул
На груде сокровищ, манящих сквозь мглу.

Тогда же вдруг сразу нашлись смельчаки,
Что вызвались быстро пещеру найти,
Где на богатствах то чудище спит, —
За золотом многим хотелось пойти.

До единого все заточили мечи,
Захватили для клада большие мешки,
Провиантом же взяли вино, калачи —
Довольные слышались всюду смешки…

Вот двинулся в горы «корпус ловцов» —
Столбом вьется пыль от сотни шагов:
Гурьба вороватых на вид удальцов
Несется галопом в мир горных дорог.

Но только к горам тем «отряд» подошел,
Как пить захотели, покушать еще —
Так и не заметили, как день прошел,
Пока ели плюшки и пили вино.

Как только стемнело, костры разожгли,
Палатки поставили, ягод нашли.
Вдруг видят: идет к ним фигура вдали —
То путник спускается с ближней горы.

Когда странник ближе к ним подошел,
Узрели они остренький нос.
Когда же откинул он капюшон,
Девичье увидели парни лицо.

Она была худенькой, робкой на вид,
В потрепанном старом дорожном плаще.
О цели своей рассказали они
Гостье незваной сонливой уже.

Выслушав этот бравый рассказ,
Поведала им без смущенья она:
«То барды песни слагают для вас
О том, чего не было здесь никогда».

Сказала она, что в горах тех живет,
Что селились там давние предки ее,
Что спокойно отец ее держит там скот
И никто не таскает овец в том краю.

Тут молодцы все приуныли чуток:
Они ж свято верили, что там дракон
Живет процветая не первый уж год,
Что золото ждет их там и серебро.

Вдруг выкрикнул кто-то: «Хватайте ее!
Нет золота – что ж, что-нибудь да возьмем!
Сейчас же заявимся к папе ее:
Мы ему – дочку, он – стадо свое…»

Она же не стала визжать, умолять,
Пощады просить, плакать или стенать,
А стала свой вид на глазах изменять —
Парням же осталось лишь в страхе орать.

Вот морда, вот крылья, чешуйчатый хвост,
Изящное тело… Размер – будь здоров!
Никто не успел даже встать в полный рост,
Не то что достать меч из недр тюков…

Теперь же лежат там кучки костей,
Тогда же был пир для диких зверей:
Поджарило пламя драконье людей,
Поддавшихся алчности жгучей своей.

В глубоких недрах темных гор
Сто лет томится страшный зверь.
Чернее ночи шерсть его,
Острее в мире нет когтей,
Длиннее нет его рогов,
Огромней крыльев и мощней,
Свеченье красных глаз зрачков
Вонзается клинка больней.

Удерживают там его
Пять зачарованных цепей,
Что созданы во тьме веков
За восемь роковых ночей.