Терентiй Травнiкъ - И Музыка, и Цвет… Стихотворения

Когда она его дыханье
Вдыхает, словно жизнь в себя
И с этим отпускает знанья,
Как лето листья сентября.

Когда ему чужда наука
Без ожидающей в ночи,
Тогда в им отведённых звуках —
Мелодия любви звучит.

И с этой тайною нетайной
Его душа к душе её
Отныне вовсе не случайно
Приносит знание своё.

Не ради принятых поверий
И не в угоду мудрецам
Отказ от жизни наслаждений,
Но в дар простившим Небесам.

Часы пробили. Мелкий бисер
Секунд посыпался на стол.
Взял лист и без кавычек – высек
Грядущим краткое: нашел!

Я на листе пером скрипучим,
Крошил бумагу, как гранит.
Нашел! – писал, мне ж вторил случай
И совпаденья вслед за ним.

Нашел, идя путь шаг за шагом
За несговорчивой судьбой.
И камень, ножницы, бумага
Уже не спорили со мной.

Им было ясно, было – ясно,
Что рубикон я перешел.
Соблазн отстал, и безучастным
Был прежний искус…
Я – нашел!

Не просто, а сердцем почуял,
Отныне слова не нужны.
Проснулся я от поцелуя,
С утра заглянувшей весны.

Как будто коснулось губами
Живое, и следом за ним
Мои утомлённые знанья
Сбежали, и тысячи вин,

И тысячи терпких и пряных
Оттенков легли на меня…
И от поцелуя, став пьяным,
Мой мир безнадежно линял.

Мой мир, умудрённый зимою,
Вздохнув, заручьёвил и вспять.
А мы целовались с весною
Как школьники, что не разнять.

Задела меня за живое
Такая живая весна.
Душа рассмеялась: Не строит,
Поэт, твоей лиры струна!

Весна – обыграла поэта!
Ну что, сластопевец, затих?
Нашёл слово нужного цвета
К весны поцелуям в свой стих?..

Твоё время стареет здесь вместе с тобой.
Стали тесными улица, двор.
Отослали в архивы эпохи иной
Книги детства. Их юный задор

Жизнь оставила в прошлом, и день ото дня
Невозможностей больше в тебе.
Да, простит, мой читатель, за правду меня,
Хоть она для него не секрет.

И подобно опавше-отпавшей листве
Отсу е тится время твоё.
И в анналы отправится списанный век,
А чело – время новых – сотрёт.

Ничего не останется, даже следа,
От тебя, человеческий гость.
Был ли ты?.. И была ли, была ли она?
Вот в чем – первопоследний вопрос.

Сквозь приоткрытое окно,
Не к месту, оттого – украдкой
Снежинки падали на стол
Со старенькой моей тетрадкой.

С той самой – общей, что была
С пружинкой, в синем коленкоре.
Что на столе моем жила,
Мечтая, может, о просторе…

Каком? Ах да, забыл сказать —
Стихи, написанные мною,
Хранила старая тетрадь.
«Простор» – там было и такое.

Одно из первых. Я писал:
«Простор, куда ни глянь, он всюду.
Какое время для начал!
Какое время! Просто чудо!»

Сквозь приоткрытое окно,
Теперь уже в ином навете,
Снежинки падали на стол…
По-мартовски, уставший ветер

Мне продолжения шептал
К строке о тающих снежинках.
А я и без того их знал,
Мне откровенье не в новинку.

Но повторил за ветром я,
Уж больно жалобным был ветер…
Так снежный март позвал меня
С собою в новое столетье.

Не спится. Ночь, а мне не спится.
Как можно спать, когда кругом
Сплошное волшебство вершится:
Стал парком двор и з а мком дом.

И комната теперь иная —
Повсюду нежный запах роз.
Свеча гречишным мёдом тает,
И словно спелый абрикос

Тряпичный абажур, качаясь,
Над круглым стареньким столом,
Тем самым, верно, извиняясь,
Впускает чудеса в мой дом.

Дрожит… Видать, от изумленья —
Реснично-мягкой бахромой…
Отныне нет во мне сомнений.
Завороженный красотой,

Встречаю муз: кур и тся всюду
Восточной амбры фимиам.
Вверяюсь присланному чуду
Своей мечты и вещим снам.

Приостановишься немного
И бегло взглянешь на весну.
Ах, жизнь, прости нас, ради Бога,
За рукоделья навесу.

За перебежки, перекусы,
За пожеланья в суете,
За меру притуплённых вкусов
И начерканья на листе.

Куда бежишь ты, человече?
Куда ты каждый раз спешишь?
Неужто думаешь, что вечность
Догонишь, паче – завершишь?

А время катится орбитой
Без ускорений и рывков.
Рекою, из покоя сшитой,
Течет мелодия веков.

И вот весна сменяет зиму,
А дальше лета верный ход.
Давно написана картина:
Ни спешки в ней нет, ни хлопот.

И только маленькою точкой
На всём величии холста
Наш человечек-одиночка,
Не замечая, что весна,
Подобными себе зажатый,
Пытается урвать у дня.
Нет, время, ты не виновато,
Что не хватает нам тебя.

Но знаю, вовсе неспроста,
Тем паче не для самомненья
Самозабвенного писца —
К стиху добавлено творенье.

Бог словом создавал миры.
Был назван цвет – и цвет явился.
Был назван ритм и в такт игры
Звук Сфер Небесных опустился.

И чувства были рождены,
Что цвет и звук любить способны.
Словущий Бог, Твои сыны
И дщери, право, бесподобны!

О, говорящий человек,
Воспой Отца нетварной лиры!
Отца, чьим словом назван Свет,
Кто дал стихам – творенье мира!

Не пропусти минуты счастья
В часах безрадостных трудов.
В душевных смутах и в ненастьях —
К принятью счастья будь готов.

Оно такое – не окликнет,
А встанет тихо за спиной,
Но чаще, веришь, просто вспыхнет
Едва заметною звездой

В душе твоей на небе жизни —
Счастливой маленькой звездой,
Где между чувствами и мыслью
Царит естественный покой.

Тот самый, что зовется вечным,
В котором счастью место есть.
Тот, что минутою отмечен —
Счастливою минутой здесь.

Коль детство не цвело, жизнь – не заплодоносит.
Цветное детство дарит жизни – цвет.
Пусть кто-то из случайных просто спросит:
Откуда слово ты берешь, поэт?