Сергей Виноградов - Сквозь високосный год. Поэтические хроники. Книга вторая

Спасибо, Господи, за то, что я дышу,
И спать ложась, я утром просыпаюсь…
Но у тебя прощенья не прошу —
Я весь в грехах давно. Я это знаю..

Я знаю также, будешь ты суров,
Когда к тебе приду я с дряхлым телом,
И всё же я прошу, мой судный срок
Перенеси хотя бы на неделю…

Чтоб я успел закончить все дела:
Покаяться в грехах и причаститься,
Убить в душе своей остатки зла,
И к Вере наконец-то возвратиться…

Нам жизнь даёт грядущий день
Как шанс дела свои поправить,
Всё, что неправильно, исправить,
Конечно, если нам не лень…

Всё, что неправедно, отвергнуть,
В своих покаяться грехах —
Не в храме, так хотя б в стихах,
И в них призвать на помощь Веру…

…Но Веры нет. И день сгорел.
И шанс ещё один упущен.
И будет новый ли отпущен
Нам день для непутёвых дел?

Не осталось друзей. Все ушли кто куда.
Кто-то в вечный запой, кто-то в вечность до срока.
И остались со мной прошлой жизни года,
Хоть, быть может, и их мне осталось немного…

Но в своём одиночестве я на жизнь не ропщу,
Принимаю её по-привычке как должное…
И пропоиц-друзей я, конечно, прощу —
Они взяли от жизни всё, что было возможно им.

…Вновь листаю альбом – за страницей страницу…
Вновь встречаю друзей – вот они —
Рядом – здесь…
И пока есть в альбоме эти милые лица,
Значит, я в этом мире был и вроде как есть…

Безмолвствует народ. Народ устал.
А надо ль надрываться? Чего ради?
Но немец Маркс уж встал на пьедестал
Не важно где. В Москве ли, в Петрограде ли…

Но призрак коммунизма к нам дошёл
В его из глыбы вырубленном лике…
И новой эры счёт уже пошёл,
И подвигам не нужным, но великим

И миллионам павших просто так,
В те дни великого всеобщего разброда…
Кто против Маркса, тот, конечно, враг!
Откуда ж столько вдруг врагов народа

Когда давно за всех всё решено?
Один – уж спит спокойно в мавзолее,
Другой – в Кремле грузинское вино
Потягивает и народ жалеет.

И жалости его всё нет конца,
Как нет конца расстрелам и арестам…
Что будет со страной, когда Отца
Народов всех не будет? Неизвестно…

Известно лишь, что этот день придёт.
И будут слёзы, траурные ленты…
И с радости ему же возведёт
Народ, как Марксу, всюду монументы.

Чтоб помнили о всех его делах
Не только мы, но дети и потомки…
И будет в монументах этих страх —
Зато потом останутся обломки.

Уже в 56-м. Великий лик
Навечно развенчаем в одночасье,
Но не поймём – народ наш сам велик,
И в этом все всегда его несчастья…

Не можем мы в величии своём
Величием своим распорядиться
И потому легко так отдаём
Самих себя вождям, царям, царицам…

– Екатерину нам бы иль Петра!
– И всё в стране наладилось бы быстро…
– Но Михаил же царствовал вчера…
– А что сегодня ждать нам от Бориса?

…Боюсь, что ничего – лишь много слов
О счастье, о народе, о свободе…
Безмолвствует толпа в тревоге вновь.
– Был бы Владимир… – шепчутся в народе…

В семнадцатом, стряхнув капитализм
С усталых плеч истерзанной России,
Нас пригласили сразу в коммунизм,
Хотя об этом мы и не просили…

Но выбор был не очень уж велик —
Иль с теми мы, кто свято верит в «измы»,
Иль против них. Тогда определит
Судьба нас всех на стройки коммунизма.

Подняв над нами свой кровавый флаг,
Поднимется страна на верх цинизма.
И станет ею созданный Гулаг
Самой великой стройкой коммунизма!

…Но ничего не вечно и года
В пыль превратят и планы и желания…
Исчезнет и Гулаг. Но навсегда ль?
А может лишь до нового восстания…

Если мы бессмертны как и боги,
Почему в бессмертии своём
Многие из нас душой убоги?
Почему убогость выдаём
Мы не за убогость, а за святость?
В храмах перед ликами святых
Каемся и строим виноватых
Из себя в словах своих пустых…
Правды нет. Привычка лицемерить
Стала нашей сущностью давно.
Мы давно привыкли жизни мерить
Только тем, что нам сейчас дано.
Если нам даны и власть и злато
И без бога каждый будет бог!
Но такая купленная святость
Истинна лишь в том, что бог – убог…
…С Богом настоящим я не смею
Сравнивать себя. И не хожу
В божий храм. И веры не имею,
И ни в чём пока не нахожу…

Мир наш давно погряз в пороках…
Хоть мы изгнали атеизм
Из наших душ. Но в них жестокость
Осталась, как и эгоизм…
И оказалось – мы любили
Всегда не Бога, а себя,
И потому его забыли…
Теперь же, свечку теребя,
Стоим на службах в новых храмах,
Покорно слушаем псалмы…
А кто мы есть? Как были хамы,
Так и остались хамы мы…
Нам Бог сегодня многим нужен
Не для души, а чтобы Бог
Нам пусть и хамам, но заслуженным,
В делах неправедных помог…

Пять долгих лет молчала моя муза
И обрекла меня на немоту.
Я не считал молчание обузой,
Но больше мне молчать невмоготу…
И я ушёл от музы молчаливой
И напоследок ей сказал: прости,
Мне этих лет достаточно хватило,
Чтобы опять свой голос обрести…

Я так устал, что, кажется, на плечи
Легла вся тяжесть двух тысячелетий,
А не каких-то нескольких десятков
Тех лет моих, прожитых без остатка…

А, может быть, под тяжестью сомнений
Вот-вот готов упасть я на колени
И голову склонить перед судьбою?
Готов склонить, но лишь перед Любовью!

И в слабостях своих лишь ей признаться,
В ней веру обрести и с ней остаться,
И сильным стать в содружестве с любовью,
Готов назло всем слухам и злословью…

И потому спешу расправить плечи,
Чтоб взгромоздить на них не жизнь, а вечность,
А, может, только то, что мне осталось…
Но я готов, презрев свою усталость!

Если есть в мире что-то такое,
Что нельзя не познать, не понять,
Вряд ли в этом себя обвинять
За незнание наше нам стоит.
Даже если оно существует
Это Нечто везде и вокруг,
И его мы пугаемся вдруг,
Но свой страх поборов, торжествуем,
Что мы тоже не просто Ничто,
Что мы тоже чего-то да значим.
Жизнь напрасной была бы иначе,
А сегодня со смыслом зато!
И пусть смысл жизни нашей в сомнениях,
Что наш мир не совсем то, что есть,
Но в нём главное то, что мы здесь.
И не важно, в каких поколениях…