Алексий Лебедь - Последние пророчества Даниила. Первая книга трилогии «Эстафета духа»

В ночное небо я прильну, дыханье Космоса услышу.
Вдохну всю синь-голубизну… Комета дальняя всё ближе…
Она летит сюда, к Земле, а яркий хвост, как оперенье!
Она несёт тебе и мне в Любви святое озаренье.
Кометы эти – дар Небес, – эпох ступени утверждают,
Ведь дальний Космос их принёс. Они всю жизнь преображают.
В лучах комет особый свет! Когда направлен он на Землю,
То сор, который столько лет Земле тяжёлое нёс бремя,
Теперь растает в тех лучах – за первой движется другая…
Как вереница… Божьих птах! Настанет жизнь теперь святая,
Хотя ещё немало бед увидят те, что их творили.
Пусть стёрся в памяти и след, но Небеса не позабыли!
И только в праведной душе тот яркий след засеребрится,
А кармы жёсткое клише уже с судьбой не станет биться.
Невзгоды все преодолев, судьбу приветствуем, ликуя!
К Земле комета, долетев, лучами света салютует!
Как Божий дар, они летят, как шлейфы новых испытаний;
Как много тайн в себе хранят, дарами Землю осыпая!

И вот настало снова утро! И вновь встаёт над тьмой заря!
Всё небо пышет жаром будто, – пылает заревом Земля!
Весною в поле нет тумана, алеет лишь горячий снег, —
В том никакого нет обмана! Неумолимый солнца бег
Зарю развеет, и растает то пламя в белизне снегов…
Лишь сердце в пламени не тает, скрывая белизны покров.

Рука вновь тянется к бумаге – влечёт неведомый магнит.
Ты скажешь – это ли не благо, когда и грудь огнём горит?
Пусть рифмы сыплются, как звёзды, – одна прекраснее другой;
Пусть сердце манят снова грёзы, лишая сна – к чему покой?
Откуда это вдохновенье? – Стихи, как горная река:
То новый взгляд, то вновь сомненья, то вновь удачная строка.
Вновь чувства рифму оросили особой влагою – «любовь».
Вибраций тонкая в них сила, но чувств не выразить без слов.
Любовь – творец, начало жизни. Сотворены в ней небеса.
Но нет любви, коль грязью брызжет на искру ранняя роса.
Разит огонь неимоверный – познал его я на себе,
Когда, своим желаньям верный, спешил навстречу вновь к тебе.
Пусть, право, молодость минула. Ах, где мои семнадцать лет?!
Сердечко, ждавшее, заснуло, и верил я, что чувств тех нет.
Что эти чувства – друг эмоций, рассудка младшая сестра,
Теперь же, если кто-то спросит – совсем не так отвечу я!
Скажу ему… Да что словами – лишь сердцем нужно говорить!
Те чувства ль выразить устами? – Они лишь воду будут лить.
И только сам когда познаешь вибраций этих Частоту,
То в них, мой друг, любовь узнаешь, распяв все чувства по кресту.
Что говорить о том словами – они бессильны, как молва!
Слова лишь душу ранят сами – одни слова, слова, слова…
Одни слова, но в ритме слова – судьбы священный приговор.
Я повторю слова те снова, а ты найдёшь в них только вздор.
В словах есть смысл и откровенье, но словом суть не отразить;
Лишь к пониманию стремленье сумеет жизнь преобразить.
В словах слагаются законы, чтоб им внимала голова.
Вот и теперь строчу я снова одни слова, слова, слова…
Слова трактуют мне виденья, словами выразить хочу
Я в чувствах новых откровенно свою незримую мечту.
Слова, как тайная палитра, – Природы краски все смешав,
Выводят новую молитву, простить мой грех пообещав.
Слова любви – мой индикатор. И в гневных красках вновь слова.
И пустословия локатор – одни слова, слова, слова…

Крест пульсирующий вижу. Он вращается сейчас…
Мир огромный ближе, ближе… Пыл эмоций весь угас.
Погрузился в мир видений. Я пытаюсь суть понять,
Чем богат тот Мир Надземный, – голос Разума познать.
Что лежит за тайной дверью и неведомо сейчас? —
Мир огромный, запредельный – целой Вечности запас.
Познавать Мир будем вечно, тайнам святости внимать;
Получая бесконечно дар Любви, всё понимать…
Бесконечна цепь событий – вереница Бытия.
Но закрывшись тьмою быта, будешь слеп и ты и я.
Вижу только горизонты в провидении своём;
Око вижу – смотрит зорко: рано ль утром мы встаём,
Чтоб познать всю мощь энергий и очиститься душой,
Но не дарит привилегий никому тот Мир большой!
Всяк душа должна трудиться в поте духа и лица,
Влаги чистой чтоб напиться. Помни сам Завет Отца!
Что поведать пожелал Он, смертью смерть свою поправ?
Мёртвый дух единым Словом воскресил, нам даровав
Жизнь, которой нет кончины – звенья новые в цепи!
В каждом действии причина – счастье новое лепи.
Счастье – только миг желанный! Ты об этом не забудь!
Сколько бы его ни ждали, но пришло – и снова в путь!

Виденье вижу – под забор швырнул бутылку я пустую…
Быть может, это просто вздор? Сейчас виденье растолкую!
Что говорит мне тот намёк? Пусть в прошлом и не много пил я.
Но был от грани недалёк – употреблял вино и пиво.
Был нормой редко и стакан – внимал цитате Ибн-Сина
Вино ли друг? Подумай сам – таится ль в нём коварства сила?
Что это значит? – Вопрошал. Но вновь угасло вдохновенье.
На дачу ехал, размышлял… Ведь что-то было в том виденье…
А вот и станция моя. Вернее, даже полустанок.
Но вдруг, опору потеряв, лечу я вниз – тот миг не сладок!
Лишь попытался, было, встать, но вмиг померкло солнце в небе.
Настал мой час и пострадать за то, чтоб впредь безумцем не был.
От боли корчась, я пополз, подумал – вывих, боль утихнет…
Рукой нащупал кости вскользь – как домино под кожей рыхлой.
О пафос чувств! Судьба не зря страданья эти подарила!
Судьбе страданья, что игра, а мне же свет та боль затмила.
От боли, может, отрезвел или судьба мне стала болью —
Сидел и чуть ли не ревел… За что наказан так любовью?
Увидел вдруг в кустах костыль – ну что ж, послужит мне опорой!
Весь белый свет вокруг постыл… Я сам валяюсь под забором,
Как та бутылка с под вина – испито всё хмельное зелье!
Я осушил любовь до дна, теперь же – горькое похмелье…
Ну что ж, костыль глупцу под стать – я рад опоре самодельной!
Он ждал меня – ни дать ни взять! Но он ли был моею целью?!

Я в небе соколом летал, парил в мечтах под небесами,
Тебя с собою в небо звал – за далью видел снова дали…
Завидев дальний горизонт, я на вершине был блаженства —
Познал науки все и вот стал на ступеньку совершенства!
Парил и думал о тебе, своей принцессой называя,
Но не хотелось думать мне, что ты ещё жена чужая.
Познав блаженство и простор, черту не ведал роковую…
И вдруг преграда – что за вздор! Упал вдруг с криком на траву я!
Сломалась кость, всё поплыло, и радость горечью затмилась.
Мой разум жаром обдало, а тело камнем покатилось.
От боли корчась, закричал, упал на землю вдруг сырую.
И в луже свой нашёл причал, но вновь о небе лишь тоскую.
Так скоро ль рана заживёт, – крыло в изломе оперенья?
А небо ввысь ещё зовёт и дразнит чувством опьяненья.
Был опьянён любовью я, а ты надежды мне давала,
Мы были рядом – ты и я, и от судьбы лишь счастья ждали.
Так что же соколу теперь – ужом ли ползать по ущелью?
Я поднимусь – ты мне поверь, и стану вновь твоею тенью!
Так что ж, сполна ли оплатил я по счетам перед любовью?
До дна ли чашу всю испил, коль стала ты сама мне болью?
Тебе же выбор тоже дан: предать забвению все чувства,
Или принять судьбы обман, как флирта чистое искусство.
Забыть меня, из сердца вон… Да мне ли быть твоей судьбою?
Тебе решать, а мне лишь стон или дышать опять тобою.