Александр Городницкий - Стихи и песни (сборник)

Годы уходят, состаримся скоро и мы, —
Смена идет нам, асфальтом на смену брусчатке, —
Дети скрипящей и снежной арбатской зимы,
Дети исчезнувшей ныне Собачьей площадки.

Буду некстати теперь вспоминать перед сном
Солнечный мир тишины переулков, в которых
Не уважают газету и свой гастроном
И уважают соседей, собак и актеров.

Будет глаза мои радовать липовый цвет,
Будут кругом улыбаться забытые лица.
Нет разрушенья в помине, и времени нет,
Да и войны никакой, говорят, не случится.

Ах, как у времени норов сегодня суров!
Дня не пройдет, чтобы что-нибудь в нас не разрушить.
Скоро не будет арбатских зеленых дворов,
Скоро не будет арбатских веселых старушек.

Не так уж трудно дом переменить —
Нам в молодости кажется, и жадно
Мы ждем, когда спасительную нить
Вручит очередная Ариадна.
И, радостно переступив порог,
Спешим без сожалений и оглядки
По лабиринту жизненных дорог,
Свои жилища руша, как палатки.
За окнами меняется пейзаж —
Сегодня море, послезавтра горы.
Забудешь ты друзей своих и город,
Но прошлое, кому его отдашь?
Билет на поезд, авиабилет.
Людские связи, словно струны, рвутся,
И ничего на целом свете нет
Страшнее невозможности вернуться.
Меняются созвездия огней,
Проносятся окрестные деревни,
И скорости противятся деревья,
Калеча сухожилия корней.

Узона марсианские цвета,
Где булькают таинственные глины,
Где неподвижен свет, и тени длинны,
И чаша неба алым налита.
Косяк гусей, прижившихся в тепле,
Стараюсь ненароком не спугнуть я.
Здесь киноварь рождается во мгле,
Кровавя почву смертоносной ртутью.
Земли новорожденной вид суров:
Здесь пузыри вскипают неустанно
И гейзеры взлетают, как фонтаны,
Над спинами коричневых китов.
Здесь понимаешь: сроки коротки
И ненадежна наша твердь земная,
Где словно льды плывут материки
И рушатся, друг друга подминая.
И мы живем подобием игры,
Ведя подсчет минутным нашим славам,
На тоненькой пластиночке коры,
Над медленно клубящимся расплавом.

Дворы-колодцы детства моего,
Я вижу их из года в год все ближе.
На них ложился отблеск солнца рыжий,
Над ними выли голоса тревог.

Слетал в них сверху нежный пух зимы,
Осколки били проходящим градом.
Здесь жили кошки, голуби и мы —
Болезненные дети Ленинграда.

Нас век делил на мертвых и живых.
В сугробах у ворот лежала Мойка,
И не было отходов пищевых
В углу двора, где быть должна помойка.

Но март звенел капелью дождевой,
Дымилась у камней земля сырая.
Мы прорастали бледною травой
Меж лабиринтов дровяных сараев.

И плесень зацветала на стене,
И облака всходили желтой пеной,
И патефон в распахнутом окне
Хрипел словами песни довоенной.

Дворы-колодцы, давнее жилье
Мне в вас теперь до старости глядеться,
Чтобы увидеть собственное детство —
Былое отражение свое.

Мне эта дата всех иных
Важнее годовщин,
Поминки всех моих родных —
И женщин, и мужчин.

Там снова тлеет, как больной,
Коптилки фитилек,
И репродуктор жестяной
Отсчитывает срок.

Я становлюсь, как в давний год,
К дневному шуму глух,
Когда из булочной плывет
Парного хлеба дух.

Сказать не смею ничего
Про эти времена.
Нет мира детства моего, —
Тогда была война.

Подобье черно-белого экрана
Скупая ленинградская природа.
По улице проходят ветераны,
Становится их меньше год от года.

Сияет медь. Открыты окна в доме.
По мостовой идут они, едины,
И сверху мне видны, как на ладони,
Их ордена и сгорбленные спины.

С годами все трудней их марш короткий,
И слезы неожиданные душат
От их нетвердой старческой походки,
От песен их, что разрывают душу.

И взвода не набрать им в каждой роте.
Пусть снято затемненье в Ленинграде, —
Они одни пожизненно – на фронте,
Они одни пожизненно – в осаде.

И в мае, раз в году, по крайней мере,
Приходится им снова, как когда-то,
Подсчитывать растущие потери,
Держаться до последнего солдата.

Давай поедем в Царское Село,
Где птичьих новоселий переклички.
Нам в прошлое попасть не тяжело, —
Всего лишь полчаса на электричке.
Там статуи, почувствовав тепло,
Очнулись вновь в любовном давнем бреде.
Давай поедем в Царское Село,
Давай поедем!

Не крашенные за зиму дворцы,
Не стриженные за зиму деревья.
Какие мы с тобою молодцы,
Что бросили ненужные кочевья!
В каком краю тебе бы ни везло,
Без детства своего ты всюду беден, —
Давай поедем в Царское Село,
Давай поедем!

В зеленом и нетающем дыму
От дел своих сегодняшних проснуться,
К утраченному миру своему
Руками осторожно прикоснуться…
Ну, кто сказал: воспоминанья – зло? —
Оставим эти глупости соседям!
Давай поедем в Царское Село,
Давай поедем!

Орут грачи веселые вокруг,
И станет неожиданно понятно,
Что кончился недолгой жизни круг
И время поворачивать обратно:
Увидеть льда зеркальное стекло
И небо над ветвями цвета меди, —
Давай поедем в Царское Село,
Давай поедем!

Продает фотограф снимки,
О горах толкует гид.
На Эльбрус, не видный в дымке,
Молча Лермонтов глядит.
Зеленеют склонов кручи,
Уходя под облака.
Как посмели вы, поручик,
Не доехать до полка?

Бронза греется на солнце.
Спят равнины зыбким сном.
Стриж стремительный несется
Над пехотным галуном.
Долг вам воинский поручен, —
Проскакав полтыщи верст,
Как посмели вы, поручик,
Повернуть на Пятигорск?

Пикники и пьянки в гроте,
Женщин томные глаза…
Ваше место – в вашей роте,
Где военная гроза.
Там от дыма небо серо,
Скачут всадники, звеня.
Недостойно офицера
Уклоняться от огня.

Ах, оставьте скуку тыла
И картежную игру!
Зря зовет вас друг Мартынов
Завтра в гости ввечеру.
На курорте вы не житель, —
В деле было бы верней.
Прикажите, прикажите
Поутру седлать коней!

Пока сухая осень
Стоит в Ессентуках,
Деревья гнезда носят
На согнутых руках
И лист в оконной раме
В стекло стучится, пьян,
И в парке вечерами
Танцуют под баян.