Александр Городницкий - Стихи и песни (сборник)

Мне трудно, вернувшись назад,
С твоим населением слиться,
Отчизна моя, Ленинград,
Российских провинций столица.
Как серы твои этажи,
Как света на улицах мало!
Подобна цветенью канала
Твоя нетекучая жизнь.

На Невском реклама кино,
А в Зимнем по-прежнему Винчи.
Но пылью закрыто окно
В Европу, ненужную нынче.
Десятки различных примет
Приносят тревожные вести:
Дворцы и каналы на месте,
А прежнего города нет.

Но в плеске твоих мостовых
Милы мне и слякоть, и темень,
Пока на гранитах твоих
Любимые чудятся тени
И тянется хрупкая нить
Вдоль времени зыбких обочин,
И теплятся белые ночи,
Которые не погасить.

И в рюмочной на Моховой
Среди алкашей утомленных
Мы выпьем за дым над Невой
Из стопок простых и граненых —
За шпилей твоих окоем,
За облик немеркнущий прошлый,
За то, что покуда живешь ты,
И мы как-нибудь проживем.

С момента сотворенья
Уж так заведено, —
Нам в детях повторенья
Добиться не дано.
Какой корысти ради
В глухих своих ночах
Молился Богу прадед
При гаснущих свечах?
И тень его металась,
Закрыв дверной косяк,
И колыхался талес,
Как полосатый флаг.
Приняв земные муки,
С другими наравне,
Забыли Бога внуки
В отверженной стране.
Распавшиеся звенья,
Разлитое вино…
Нам в детях повторенья
Добиться не дано.
Жить не начну сначала,
Усталый и седой.
Мой сын оброс курчавой
И рыжей бородой.
Листает он упорно
Страницы древних книг,
И видеть мне прискорбно
Библейский этот лик.
Как видно, неумело
Любил я весь свой век
И сумрак ночи белой,
И новогодний снег,
И пушкинские строки,
И город Ленинград…
Забытые пророки
В лицо мое глядят,
Холодный дождь дымится
Над зеленью травы.
Нам в детях повториться
Не суждено, – увы.

Великий и загадочный Кавказ,
Что декабристам виделся в Сибири,
Напев зурны, и Лермонтов в мундире —
Все нам привычным сделалось сейчас.
Привет тебе, опальная страна
Для вольнодумцев, списанных в солдаты, —
Как Индия для Англии когда-то,
Была ты недоступна и грозна.
Что думал, вспоминая отчий кров,
О матушке вздыхающий поручик,
Увидев эти гибельные кручи
И мерное кружение орлов?
Снегами отороченный Казбек
И светлый шпиль над летнею Невою
Обручены теперь уже навек,
Как Грибоедов с юною вдовою.
Нерасторжимым связаны кольцом
Сырых ущелий ноздреватый камень,
И вождь усатый, с липкими руками
И оспою испаханным лицом.
Прошедшего назад не воротить, —
Немыслима Россия без Кавказа.
И длится недосказанная фраза,
И тянется извилистая нить.

За зеленым стеклом батискафа,
От высокого солнца вдали,
Проплывают огромные скалы
На подводных просторах Земли.
И в луче напряженного света
Я взираю, прижавшись к стеклу,
На обширную эту планету,
Погруженную в холод и мглу.
Там на фоне клубящейся хмари
Нас локатором отыскав,
Молча смотрят подводные твари
На светящийся батискаф.
Смотрят рыбы большими глазами,
Что приучены к жизни ночной.
Так смотрели бы, верно, мы сами
На посланцев планеты иной.
Хорошо, если души могли бы,
Нас покинув в назначенный час,
Воплотиться в подобие рыбы
С фонарями светящихся глаз;
Чтобы плавать им вместе со всеми
В этой горько-соленой среде,
Где не властно всесильное время
В недоступной теченью воде.

Пока в печи горят дрова
И робок свет дневной,
И мерзнет желтая трава
Под снежной пеленой,
Пока в печи горят дрова, —
Собравшись за столом,
Раскурим трубки, но сперва
Мы друга помянем.

Плывет он в этот час ночной
Неведомо куда,
Над непрозрачной глубиной
Ведет его звезда.
Пока в печи горят дрова
И ждет его жена,
Пусть будет нынче голова
И цель его ясна.

Пусть над холодной зыбью вод,
Где женщин рядом нет,
Его от стужи сбережет
Шотландский пестрый плед.
Пусть в этот день и в этот час
Среди ночных дорог
Его согреет, как и нас,
Шотландский теплый грог.

Там ветры злобные свистят
И пенная вода,
И льда повисла на снастях
Седая борода.
Пока в печи горят дрова,
Собравшись за столом,
Про всех мы вспомним, но сперва
Подумаем о нем.

Пока свирепствует норд-ост
И стынет бересклет,
Провозгласим свой первый тост
За тех, кого здесь нет.
За тех, кого в чужих морях,
От милых мест вдали,
Вселяя в сердце боль и страх,
Качают корабли.

Пусть сократится долгий срок,
Что им разлукой дан.
Пусть возвратит на свой порог
Их грозный океан.
Пока в печи горят дрова
И вьюга за окном,
Запьем заздравные слова
Мерцающим вином.

Минувший век притягивает нас —
Сегодняшнего давнее начало!
Его огонь далекий не погас,
Мелодия его не отзвучала.

Далекий век, где синий воздух чист,
Где стук копыт и дребезжанье дрожек,
И кружится неторопливый лист
Над гравием ухоженных дорожек!

А между тем то был жестокий век,
Кровавых войн и сумрачных метелей.
Мы вряд ли бы вернуться захотели
К лучине и скрипению телег.

Минувшее. Не так ли древний грек,
О прошлом сожалея бесполезно,
Бранил с тоскою бронзовый свой век,
Еще не помышляя о железном.

От неправедных гонений
Уберечь не может слово.
Вам помочь не в силах небо,
Провозвестники культуры.
Восемь книг стихотворений
Николая Гумилева
Не спасли его от гнева
Пролетарской диктатуры.
Полушепот этой темы,
Полуправда этой драмы,
Где во мраке светят слабо
Жизни порванные звенья —
Петропавловский застенок,
И легенда с телеграммой,
И прижизненная слава,
И посмертное забвенье.
Конвоир не знает сонный
Государственных секретов, —