Валерий Четверкин - Простое баловство. 2016 г.

Он оставил жену, и детей, на ее попечение,
Подарил им квартиру, продавая участок, и дом,
И уехал в столицу, озаботившись лишь об одном,
Чтоб вернуть их любовь, понимание и уважение.
Деньги значили много, у истока коммерческой жилы,
Проработка мечты, рисовала концепции дней,
Он оставил одну, из десятков различных идей,
Приложив к воплощению, всю энергию, опыт и силы.

Офис бурлил, от звонков до огней мониторов,
А сотрудники, бурно, обсуждали вчерашний заказ,
И в накале страстей, болтовни, диалогов и споров,
Проходил иногда их совместный, обеденный час.

Так трещала в стране, социально – забытая сфера,
Уходили с заводов, мастера, ИТР и спецы,
И встречались они у ворот новых фирм – пионеров,
Что создали для них, избежавшие нужд – молодцы.
И держалась без средств, но на бартерах наша держава,
Привозилось сырье, на продукты, для жаждущих масс,
И делился весь мир, на богатый и нищенский класс,
Да плодилась вокруг, хулиганской засады – отрава.

«Стрелки» множились, и разборки проводятся днями,
Без стрельбы уж давно, не решается этот вопрос,
И махровое зло, наполняет бригады с парнями,
И на «Бизнес дельцов», открывается бешенный спрос.

Часть 4. Падение.

Лето прошло, опечалив природу дождями,
Хмурится небо, в позолоте багряных садов,
И опавшие листья, вновь шуршат под твоими ногами,
И не падают цепи, от тяжелых душевных оков.
Вот уж год пролетел, как оставил он старые связи,
Как покинул детей, для решений насущных проблем,
Но еще не ушел, от избытка паскудства и грязи,
Лишь поднялся с трудом, со склоненных страною колен.

Все работало так, как он видел в своих начинаниях,
А команда спецов, удивляла сплоченностью всех,
И на зависть другим, обороты, победы, успех,
Устремлялись туда, где присутствовал опыт, и знания.
Каждый день приносил, удовольствие и облегчение,
Результаты труда, уж давно удивляли его,
И, наверное, скоро, для себя он получит прощение,
От детей и жены, и, возможно, себя самого.

Вечер тьмой облепил, утомленные сыростью стены,
В окнах светится жизнь, отдыхающих мирно людей,
Может где-то в дали, и грядут для страны – перемены,
В тусклом сумраке улиц, и тени кривых фонарей.

Он опять припозднился, и на завтра готовил планерку,
Будет новый заказ, будут новые схемы систем,
Креативный подход, и заботы прибавится всем,
Чтобы сделать заказ, обкатать, и закрыть на «пятерку».
Шум в фойе, вдруг его оборвал размышления,
Резкий, сдавленный крик, и глухой, как по мягкому стук,
И слилась суета, в напоенные болью мгновения,
И в беспамятство скорое, от внезапно заломленных рук.

Душный подвал, задавил восприятия мукой,
А затекшие ноги, были скручены крепким узлом,
Он ловил прелый воздух, сухим и израненным ртом,
Вспоминая всю жизнь, перед скорой, похоже, разлукой.
«…И прохладные струи, холодили нагретую кожу,
Он ее обнимал, в поцелуях, на быстрой реке,
Полыхание страсти, их тела доводило до дрожи,
А пернатый певец, заливался невдалеке…».
«…Он стоял под дождем, у заплаканных окон роддома,
И смотрел на нее, и свою принесенную дочь,
И кричал ей в окно, как кричит проводник, из вагона,
Одинокая птица, обезумев, парящая в ночь…».
«…Мама смеялась, утирая салфетками слезы,
Что ты, любимый, никогда не оставлю тебя…,
Он держал ее за руку, в ожидании грустно-тревожном,
Схоронив, как-то скоро, под опавшей листвой ноября…».

Он писал отказную, и доверенность, слабой рукою,
Больше не было сил, воспротивится боли и им,
Все плыло в голове, и страдания волны – рекою,
Заполняли его, безысходным осадком своим.
Пальцы сломаны, ручка дрожит бесконечно,
Резкий голос, звонком, проясняет сознание на миг,
И последняя подпись, нитью ломаной, тянется вечно,
И в беспамятстве, брошенный, хрипло-ломаный крик.

Часть 5. Пробуждение.

Холод сковал онемевшие ноги и руки,
Надо вставать, только как-же заставить себя,
Надо вставать, оставаться здесь больше нельзя,
Нужно идти, через боль, напряжение, муки.
Прояснялось сознание, стон нарушил молчание леса,
Где же я – где, колотилось в застывшем мозгу,
Но ответ не пришел, сквозь накрывшую болью – завесу,
Оставляя его, одного в молчаливом кругу.
Ствол березы шершав, и прохладен, как зимнее утро,
Раз стоишь на ногах, значит все у тебя впереди,
Соберись, не спеши, и на шум от моторов иди,
Хоть и слышатся звуки, не отчетливо, как-то, и глухо.
Каждый шаг, как рывок, отдается уколами боли,
Вот до клена добрался, обопрись об него, отдохни,
Отдышись не спеша, оглянись, ты гуляешь на воле,
И, вон там, меж стволов, промелькнули, как будто – огни.

Утро раннее, выгоняло машины на трассы,
А сонливых водил, уж бодрит кипятком кофеек,
И покрыты листвой, облетевшей – пустые террасы,
Да с лучами рассвета, наступает морозный денек.
Он с трудом устоял, под порывом осеннего ветра,
На обочине стылой, что качалась сейчас под ногой,
И терзало его, озабоченной мыслью – одной,
Что уже не пройти, до ближайшей больницы и метра.

Шум мотора принес и надежду, и облегчение,
Надо снова пытаться, ту машину остановить,
Документов уж нет, да и нечем за транспорт платить,
А ведь нужен еще, и уход, и простое лечение.
Тормоза зашуршали, и машина застыла у бровки,
Что с тобою – братан, до больницы ведь надо лететь,
Осторожно садись, все расскажешь врачам, из Сосновки,
И не вздумай заснуть, а тем более – умереть.
Здесь село недалеко, и врачи приезжают к приему,
А медсестры помогут, оклематься немного тебе,
Все нормально, терпи, не дадим приключится беде,
Здесь тебе подсобят, и здоровому, и больному.
Растворились слова, в заурчавшем тихонько моторе,
И тепло разливалось, излучая спокойный уют,
И размазалась осень и осины на косогоре,
А беспамятство вновь, опустевший открыла приют.

Луч стучался в глаза, разукрасив тенями подушку,
Тело мирно молчало, разогнав надоевшую боль,
А глаза ухватили, за вязанием на спицах – старушку,
И трещавшую печь, и деревни, забытую соль.
Что, очнулся, – сынок? Мы уж думали, ты не вернешься,
Больно плох был тогда, раны, ссадины, сильный озноб,
Без сознания дня три, и горячий, в испарине лоб,
И прибрали ко мне, в ожидании, когда же «проснешься».
Не спеши говорить, ты ведь слабый еще, как ребенок,
Все обсудим потом, когда силы вернутся и стать,
Только кушай сейчас, и попробуй подольше поспать,
А судьба разберется, и расплату получит – подонок.

За окном уж ноябрь, облетела листва кружевная,
Сил хватило вставать, и подолгу смотреть за окно,
На дорогу промокшую, что меняется, будто живая,
На продрогшие хаты, и на лунное в тучах пятно.
Что случилось не знал, кто такой и откуда не помнил,
Лишь видение смутное на беседку резную и сад,
И спокойная мысль, что не все в этой жизни исполнил,
Но, что ждет впереди, и куда уходить – наугад.