Михаил Буканов - Кто ты, тебя я не знаю…

А на плацу под звук «Славянки» рота шла.
Стоял полковник на трибуне и молчал.
Видать плохи его полковничьи дела.
Коли от звуков он «Славянки» приторчал!
Команда «Вольно», рота строится в каре.
Да что такое, для чего сия ситроль?
Ну, погуляли мы немного и харе.
И, как назло, вдруг прохудилася мозоль!
Тут на трибуну взгромоздился особист,
В руках бумага, оглашает приговор.
Старлей Сербаев был по жизни не речист,
Но сразу ясно, кто тут мент, а кто тут вор.
И вот выводят в середину одного,
С руками в связке, и в кальсонах, без сапог.
А я смотрю, ведут братана моего,
И не пойму, что совершить Алёха мог?
Сербаев расказал про самострел.
И огласил братану смертный приговор.
За этот самый самострел ему расстрел,
С заменой вышки на штраф. роту и позор.
Ну, ничего, ведь всё же будет жить,
А где помрём мы, это же бог весть.
Так будем же прожитым дорожить.
Сейчас, сегодня, вместе и вот здесь.

Учёные

Однажды серьёзный учёный, по имени Фрол Обречённый,
Открыл интересную штуку, и тем превозвысил науку.
Попробовав чистого спирта, занюхав эссенцией мирта,
Такого добра было много в чертогах сего полубога,
Решил он смешать спирт с водою, тряхнув головою седою.
Разумно вполне рассуждая, опять будет полно, до края.
И спирт размешался в сосуде, довольны учёные люди.
Ведь выпивки стало поболе. Водички прибавилось коле
Но, истина тут в середине. В простой, но научной, причине.
Пусть спирт и вода лягут ровно, иначе продукт будет говно!
И сколько эссенций ни нюхай, воды половину лишь плюхай.
Потом до ума доведи, напиток ты свой охлади,
А после, с лучком, под селёдку, прими внутрь холодную водку!

Мордехай Вануну больше не зека.
Вышел на свободу и живой пока!
Как во время оно, оттянув весь срок.
Жителям Сиона горестный урок.

Коль в секретность метишь, грань не проходи.
За базар ответишь. Знаешь? И иди!
К правде чувства мнимые просто ни к селу.
Брось слова голимые. Привяжи метлу.

Если комментарии на руку врагам,
В нашем серпентарии будет шум и гам.
Ты не верь, не бойся, не моги просить.
Змеи ведь и просто могут укусить!

На спине бубновый туз, в торбочке сухарики.
По Владимирке плетусь, и жужжат комарики.
Не жиган я, не злодей, просто доля ахова.
Я отстой среди людей и давалка махова!
Вологодский наш конвой тоже люди божие!
Мне сейчас хоть волком вой, суки краснорожие.
Может скоро разойдусь, вёрсты пеше меряя,
Как-нибудь, да обойдусь, матушка-империя!

Всё, Владимирке конец, нет такого трактика.
Пролетарий – молодец, поменялась тактика.
Молодые москвичи трудятся на строечках.
От задора горячи, хоть в бою, хоть в коечках!
Или вот туннель метро роют и с успехами,
Умирает, что старо, новому – помехами.
Громко слышится в кино марш энтузазистиков.
В церкви службы нет давно, развелось нечистиков!

Ты, виновен или нет, получай с довесками.
Колыма на много лет, чащи с перелесками!
А Владимирка пуста, не идут кандальные.
Только истина проста, тут дела печальные.
Эшелонами везут, вологодцы крутятся,
Просто заживо грызут, пусть зека помучатся.
Всё наладят по уму грозные чекисты,
Эшелон на Колыму, а в нём энтузазисты.

Тут смекальная черта, пусть названье новое.
Не изменишь ни черта, коль судьба хреновая.

Вот Таганская тюрьма, хера ль мне названия?
Как два пальца – Колыма, так что досвидания

Осколки белого стекла на чёрно-серой земле
Мёрзнет фиолетовая петунья.
Сумрачный самурай.
Песни из спектакля «Анчутка»
Ах! Евреи, вы евреи, самурайского разлива.
Чем с арабами хлестаться, вы б хлестали лучше пиво.
Вам спокойно, всем приятно, не кроваво, не отвратно.
Да и вы, арабы, тоже, чем крошить евреев в крошку,
Пили б лучше водку, можно, под холодную окрошку.
Если в баню вас пустить, то, вообще, е отличить.
Вы же братья по отцу, вместе ели бы мацу,
Вместе пили бы шербет. Жили много много лет.
Нет! Вы дохнете в борьбе, смерть неся друг другу.
Ни себе, и ни тебе. Только смерть по кругу!

Ах! Эти жирные блины, да со сметаной!
Никак от вас не отойти, хотя б в Нирвану!
Везде мне с вами хорошо, и это точно.
Так продвигаемся к блинам. И срочно!

Он любил белошвейку, и она отвечала.
Офицеру, в натуре, стало этого мало.
Полюбил он дворянку, только нет от ней толка.
Деревянней полена, хоть красивая тёлка!
Ну, тогда он к купчихе, мол, пылаю от страсти,
А она отвечает, не для вашей я масти.
И курсистка сказала, фи, да вы надоели.
Что вы всё о конюшне, или, вот, о постели.
А учёная дама, просто так, без истерик,
Предложила подумать об открытьи Америк!
И ещё интересно, дважды два ведь четыре,
А какие эффекты от дрожжей, что в сортире?
Офицер наш напился, в плане страсти голимой,
На весь мир рассердился и вернулся к любимой!

Хава! Нагила Хава! Тебя все знают, и я средь них.
Хава! Нагила Хава! Я всем, чем можно, к тебе приник!
Принимай меня, Нагила, принимай меня, Нагила. Принимай!
Коли ты мне позвонила, пока сердце не остыло, открывай!
Хава! Нагила Хава! О сколь прекрасен сердец союз.
Хава! Нагила Хава! К тебе я еду, глядишь, женюсь!
Только ты души отрада, только ты. Так что я, и с «Пейсаховкой», да цветы!

Там на горке в распадке
Всё сегодня в порядке.
На любую скотину
Заложили мы мину.
Шла Маруся-эстонка
Снайперить спозаранку.
Точно знала, где тонко,
Как поймать на обманку.
Пули сразу вгоняла
Между ног всем гяурам,
Но однажды пропала
В тихом сумраке хмуром.
И нашли в том распадке
На колу из осины
От Маруси остатки.
Нет греха без причины.

Где сосиски? Где капуста? Да и с пивом здесь не густо.
Самогон лишь здесь «на шар». Да в Аду всё божий дар.
Нам бы нынче в Яромерь, да попасть в такую дверь,
Что под вывеской стоит, всем прохожим говорит:
Здесь танцульки, здесь девицы, есть что есть и чем напиться,
Пиво – свеже, девки – ражи. Нету здесь патрульной стражи.
Веселись, ведь жизнь одна, a над ней висит война!

До чего чертей дорога не легка.
Не судите люди строго, это выглядит убого,
Коль желаете удачи просто так, на шермака!
Чёрт всегда подмогу даст, если душу кто продаст.
Но не купишь вас «ан масс». Соблазнять – высокий класс.
А потом банально кинуть. Что б парадом мимо касс!
Или с песней мимо денег. И в лохах оставить вас.