Эдуард Горянец - Стихи. Избранное

Перед анархией в стране.

Но мы в долгу пред поколеньем

И неискупнее вина,

В том, что страшнее преступленья —

Забыть великих имена.

В этом доме хранится казацкая шашка.

Подходить же я к ней почему-то не рад,

И смотреть на её притяжение страшно:

Сколько жизней сгубил беспощадный булат?

Ах, какой же казак обладал ей когда-то!

Шел в крутую атаку, потом от плеча

Разрубал, как арбуз, до седла супостата,

Узнавая, что кровь у него горяча.

Россияне делились на красных и белых,

И у каждого вера своя лишь жила.

В той гражданской войне, в той кровавой купели,

Наша Русь обреченной на гибель была.

И подумай теперь, где есть ложь и где правда,

Кто был прав в той войне, кто пред кем виноват?

А Россия была беззащитной Непрядвой:

Против друга шел друг, против брата шел брат.

Будет долго храниться казацкая шашка,

Словно истина, будет пред всеми права,

И в бою на конях, и в бою рукопашном,

Не одна от нее полетит голова.

Сколько поклонников пело

Ей золотых серенад.

Дрались они на дуэли

За ослепительный взгляд.

И за её благородство,

И за безумный каприз,

Перед её первородством

Рыцари падали ниц.

Женщина – это кокетство,

Гордость, крылатая стать.

И созидатель семейства —

Чуткая, добрая мать.

Через невзгоды, напасти

С чувством летит напролом.

И в потаённое счастье

Входит, как в тихий свой дом.

Как бы и где б ни рожала:

В поле, в тайге и в дому,

Муки свои доверяла

Господу лишь одному.

Женщина – это святое

В жизни мужчин естество,

С ней под заветной звездою

Участь делить и родство.

* * *

Вчера приснилась мне война

И детский дом, где я ночами

Не спал, а молча у окна

Стоял и ждал родную маму.

Как наяву, во сне война,

Шквал беспрерывный канонады

И в детском доме Ленинграда

Был без еды я и без сна.

Была холодная весна,

В ней дождь творил ручьи и слякоть.

Дрожал я ночью у окна

И безудержно горько плакал.

На свете мамы нет родней

В ней доброта, святая ласка.

Но от снарядов злая тряска

Ко мне путь преграждала ей.

Но я хотел бежать в войну

Через простреленную раму,

Спасать от ворога страну

И хоть на миг коснуться мамы.

К окну тянулся во весь рост

И отгибал у рамы гвоздик,

Хотя мне шёл четвёртый годик,

Степные рыцари России,

Позвольте поклониться вам.

Страны намеренья благие

Вы бережёте, словно храм.

Вы бутафорны – только с виду.

В сердцах галантность, удальство.

Ко всем душа у вас открыта,

Вам чужды спесь и плутовство.

Вы так же, как отцы и деды,

Клинком умеете владеть,

Идёте сквозь напасти, беды,

Негодования и смерть.

Их с гордостью судьбу измерив,

Седлали резвых бы коней,

Спасать неслись клинком и верой

Вы Русь от рабства и скорбей.

И на восходе в бой вступали б

С крутым стремлением в душе,

И орды ханов истребляли

В Казани и на Иртыше.

Служили б атаманам разным

На протяжении веков,

Гордился б вами Стенька Разин,

Лихой Емелька Пугачев.

Императрицам присягали б,

И окрылив суровый взор,

Вы по России бы скакали,

Крушили смуту и раздор.

Делились бы на белых, красных

Друг против друга шли с клинком.

Был каждый бы из вас несчастным

В непонимании своём.

Я простираю к вам почтенье,

Хотя в Гражданской вы войне

Утратили своё значенье

Не по своей тогда вине.

Во имя истины и жизни

В сердцах пускай воскреснет вновь

Тот предков дух патриотизма,

К России – матушке любовь.

* * *

Как бы и где бы ещё не уросили,

Не было нас светлей и добрей.

Самыми нужными, самыми росными

Мы начинались тогда с букварей.

С книжечек этих, невзрачных и синих,

Пахнущих краской с портретов вождей,

Как мы потом заслоняли Россию

От холодящих, кровавых дождей.

Сколько просторов сердцами измерили,

Свечку теряли, плутали в снегах.

Все же в Россию мы бережно верили,

И потому нам она дорога.

Из Марса или Андромеды

Явилась осень в мир земной,

И замерла пред ней планета,

В тиши таинственной ночной.

Смотрю на звёздную плеяду,

А подо мною стынет твердь,

Звенит по яблоневу саду

Листвы раскатистая медь.

Дрожат тускнеющие розы,

Трепещет жухлая трава,

На увядающей берёзе

Тоскою ухает сова.

И, как шальное привиденье,

Крадётся грусть,

листвой шурша.

Но неземное вдохновенье

В мгновеньях черпает душа.

Гордость Кузбасского славлю народа,

Участь его, как валун, волочу.

Памятью яркой в военные годы,

Словно на бой, одержимо лечу.

В годы войны мой народ неустанно

Для обороны России служил.

С горечью слушал он глас Левитана:

«Враг беспощадный к Москве подступил!»

Рьяно трудился народ на заводах,

В шахтах на фабриках и КМК.

В те напряженные тяжкие годы

Воля к победе была высока.

Каждый работник пошёл бы в солдаты,

Но из Москвы дан Кузбассу приказ:

Делать «Катюши», снаряды, гранаты

И для фронтов всех, и про запас.

Каждый имел и отвагу, и доблесть,

Нравственность, чуткость, крылатую стать.

Слала погибель врагу наша область,

Земли России смогла отстоять.

В объятьях рока мне не одиноко,

И я живу провиденьем пророка.

В февральских докучавших вьюжных днях —

Журчит строка весенняя и стихах,

Как ручеёк, приветливый и робкий.

В ней травкой бархатится холм пологий,

Купаясь в перламутровых лучах.

Подснежники, как бисер на лугах —

В объятьях рока.

А почки вербы уж набухли соком,

Жужжит пред нею пчёлка невысоко,

Стремится поскорей отведать смак,

В присутствии беспечных, шалых птах,

Которые щебечут без умолку —

В объятьях рока.

Гром прогремел державно, ошалело,

Из тучи молния ветвистая сверкнула,

Увесистые капли полетели,

Как пчелы, потревоженные в улье.

От грома содрогались лес и горы,

Повергнул он земли дыханье в трепет,

Рокочет дождь, как яростное море,

Из очумелой дикой тучи в небе.

Напомнил гром мне злого чародея,

Вершившего обряд в шальных заклятьях,

И пенятся, шипят ручьи, как змеи,

Чтоб промочить насквозь у лета платье.

Безжалостно, неудержимо туча

Потоком торжествующим играет.

Пред дубом же бедою неминучей

Вдруг молния явилась шаровая.

Вошла в него ожесточённой пикой,

И дуб качнулся и упал главою

В объятья обомлевшей повилики,