Михаил Буканов - Хочешь – жни, а хочешь – куй, всё равно получишь! Поэзия

А теперь стою и жду расстрела, залп – душа к Престолу отлетела.
И предстал я перед Богом в положение убогом,
Не нужна душа, коль нету тела!

Шли солдаты гарнизонные, уходили на войну,
Провожали незаконные, заменившие жену.
Под оркестра звуки медные, прошагал за взводом взвод,
В дали дальние бесследные, где их смерть с удачей ждёт.

Сколько лет с поры той минуло, дождь кровавый не идёт.
Лихолетье нас покинуло, что же милый не идёт?
Полегли солдаты, сгинули, не вернулися с войны.
Навсегда, видать, покинули баб своих страны сыны.

Сколько с жизнью бы ни маяться, долог век, но есть и срок.
Не в чем старым этим каяться, для других их жизнь урок.
«Пейте, пойте с молоду, бейте в жизнь без промаха.
Всё равно, любимая, отцветёт черёмуха!»

Коли не повенчаны, значит и не вдовушки.
Жизнью круто перчены старенькие совушки.
Только где-то в памяти время довоенное,
Из туманной замяти снится им нетленное.

Паренёк с погонами, тот, что первым был,
Прибыл с эшелонами, с ними и убыл.
Что же тут вспомянется, в целом, ничего.
Боль в душе останется, до си ждёт его!

Как-то шёл в разведку я, на дело, но в ответку пуля просвистела.
Двадцать метров пред окопом, я валяюсь кверху жопом,
И душа моя простилась с телом.

Раздался вокруг вселенский вой, мёртвых формируется конвой.
Всех, мол, в Рай без пересадки, знать такие здесь порядки.
Встал и я с пробитой головой.

Очередь пред райскими вратами, поле всё украшено цветами.
Посмотрел в глаза мне ангел, тут же враз пришёл архангел,
Зря ты, – говорит, – между братами.

Понимаешь, ты пока что жив! Коль ты здесь, так есть основ подрыв.
Рано ты явился к Богу, на-ка, выпей на дорогу.
И вали, да будь не суетлив.

Всё, опять валяюсь на земле, и один, как мушка на стволе.
Хоть прострелен был насквозь, всё ж надеюсь на авось.
Буду я когда-нибудь в седле.

Смерть моя выходит не в зачёт, чую – жизнь меж пальцами течёт.
Скоро адская прожарка, глядь, за мною санитарка.
Я и Аду поломал учёт!

Так вот и остался, на земле, знать молилась мамка, что в селе.
Может, выйдет, довоюю, всю войну перебедую.
Не сварюся в чёртовом котле!

Ты не уходишь, нет, не уходишь.
Меня ночами всё хороводишь.
То сгинешь вовсе в тумане сна,
То крупным планом, сидишь одна.

Я точно знаю, почти без света,
Во снах глубоких лежит планета.
И там есть место, где ты жива.
Мне недобросить туда слова.

А как хотелось, давно хотелось,
Сказать что жизнь мне уже приелась.
Я за тобою прибуду вскоре,
Тебе на счастье, жене на горе.

Не существуешь ты наяву,
Воспоминаньем рвёшь сна канву.
А верю всё же свершатся сны.
Уж больно жизнью они полны!

Тишина в лесу заснеженном, на снегу следы петлёй.
Воздух кажется разреженным между небом и землёй.
Сны приходят мне смертельные, сею кровь, да всё в снега.
Руки тянутся пастельные неизвестного врага.

Тихо мирно пробирается меж сугробами обоз,
Словно нищий побирается, не жалея горьких слёз.
Скрип полозьев, волны снежные, быстро наступает ночь..
Ждут зверей глаза прилежные, с обещанием помочь.

И лежит солдат пораненый, то ли мёртвый, толь живой.
Всеми ветрами ограненный, и с разбитой головой.
Вроде и недолго тянется наша Финская война.
Только в памяти останется этот снег и тишина!

Как-то бабушка Яга сдуру ли, спросонок,
Но, включила дурака, – говорит бесёнок.
Стала старая летать в местном окоёме,
И давай себе хватать рыбу в водоёме.

Словно гордый птиц орлан, так вот и сигает.
Исполняя видно план, цели достигает.
Наберёт корзины три и с собой, в избушку.
Жуть, хоть больше не смотри, жалко мне старушку!

Ну, а ларчик, между тем, просто открывался.
Нет Годзиллы среди тем, да сынок остался.
И растёт приёмыш тот, рыбу пожирает.
С ним играет вещий кот, кости прибирает.

Скоро уж настанет срок выпускать дракона.
Над землёй нависнет рок, как во время оно.
А несчастная Яга смысла не всосала.
Змей Горыныча дитя от беды спасала.

А на шлемах звёзды синие, кавалерия – вперёд.
Где мы в лаву, где и в линию, кто-то скоро огребёт.
Год двадцатый, кони в иние, перед нами – Перекоп.
В Бога душу все ектинии, все вперёд, даёшь галоп.

Степь ковыльная заснежена, а местами гаолян.
И отбита и прорежена цепь китайцев средь полян.
Чёрти где от родной матушки, только рельсы в два ряда,
Краснозвёздные солдатушки, кровь которых не вода!

Халкин-гол насквозь простреляный, позади лежит Хасан.
День весь пулями размеряный, да пустынь седой дурман.
Наши танки прорываются и соломою горят.
Всё равно враги пугаются и о мире говорят.

Сорок первый к сорок пятому в смертной пролегли тени.
Кол осиновый проклятому, кто забудет эти дни.
Но, прошла непобедимая сколько надо, до конца.
Ты для нас всегда любимая, та, что всех взяла сердца.

Как-то некий воевода, возвратившись из похода,
На солдат своих орёт, на семь-восемь их берёт.
Вы не воины, а раки, ковы строите и каки,
Не вперёд, а всё назад, позабыв, где грудь, где зад!

Что б поднять вас всех в атаку, гений мой царил средь мраку,
В результате, тут один положенья господин.
Сдался враг, бежал, исчез, отступил за дальний лес.
И победа тут моя, вас то не дождался я.

Так, ссыпаю всех в коробку, для заметки, ставлю скобку.
Надпись в дело: Будет тут батальон штрафных иуд!
Не желавших воевать, а хотевших пировать.
Да по девкам бегать вволю, воев презирая долю.

Это есть зело орор. Пётр Третий. Имперор!

Песня из кинофильма» Генералы песчаных карьеров!»

Зелёным волнам нонче нет конца, бегут, спешат, на тихий пляж.
Нет, у воды в атолле нет лица, а краски есть, свой макияж.
Пусть палмам и траве пришёл конец, солёных вод не избежать.
И ждёт терновый нас в конце венец, но, не дрожать, а так держать!

Готовь каноэ, лодки и плоты, не хнычь, братан, помрём лишь раз.
Мы люди гордые, а не скоты, пусть океан – тайфуна глаз.
Тяжёлый ветер с тучами песка, протяжный свист, домов уж нет.
Летит и воет с брызгами тоска, напор речист, и гаснет свет.