Наталья Патрацкая - Стихи конструктора. Том 1

Долгих дней немую отчужденность,
Каждый миг, заполненный тобой,
Свет из глаз, двоих завороженность,
А затем преследований боль.

На весы поставь две разных чаши:
Положи любовь мою в одну,
На другую – все несчастья наши,
Я их молчаливо перегну.

Что же пересилит в чашах этих?
Беды? Что бросались все на нас?
Нет, любовь, она прекрасно светит
И она светила каждый час.

До сих пор кидает кто-то камни,
Хоть давно в святые перешла,
Были бы какие-нибудь ставни,
Чтоб сквозь них беда к нам не прошла.

От любви идут седые нити
Памяти, прошедшей сквозь беду,
Говорят, танцуют на Гаити,
Я же не танцую, а бреду.

Помню хохот, словно волны Дона,
Демон в них резвился молодой,
Сердце разрывалось уж от стонов,
Не могло кричать оно: «Постой!

Нет, мне не забыть рожденья ада,
Пересказ не может раскрыть все,
Как рождались звери зоосада
И молчала трубка. Вот и все.

Все схлестнулось: правды и неправды,
Расплескались за моей спиной,
Разгадать бы кто же в этом главный,
Да и бросить в омут: жизнь. не ной.

Но вода его отвергнет сразу,
Пусть живет от скверны чуть живой.
Господи, да дай же ты рассказу
Стать спокойным, он же все же свой.

Нет веселых, добрых песнопений,
Только боль и только стон души.
Было бы иначе? Без сомненья.
Было бы? О, бог мой, не скажи.

Все как есть, Душа жила в смятение.
А теперь? Есть боль прошедших дней.
Ропот и людей недоумение
Смотрят и преследуют: " Не смей!»

Шепот за спиной, косые взгляды.
– Слышали?
– Слыхали.
– Вон она.
Стали шире рамки зоосада.
Но как прежде я в нем не видна.

Моя первая весна
без сердечного надрыва,
Я спокойна и вольна,
и тобой еще любима,
Каждый день иду к тебе,
и знакомлюсь с чудом эха,
Эхо то живет во мне,
отголосками привета.
Ива редкой красоты,
в желтых одуванчиках,
Дарит от тебя цветы
в своих ветках-пальчиках.
Подарила мне сережки
добродушная ольха,
Пробежала мимо кошка,
от тебя несла слова,
И кустарник неизвестный
мне ладошки протянул,
По весне, красавец местный,
лист цветочками загнул.
Старый дуб, слегка надменен,
в небо отдал всю листву,
Но его с лихвой заменит —
вздох, терзающий струну —
Это ты меня встречаешь,
ты с надеждой ждешь меня,
Ты в волнение замираешь.
Милый лес, я жду тебя!

Немилосердно тяжелы —
Памяти виденья,
Ходит тень твоя живая
В мозговых владениях.
Лабиринты, лабиринты,
Ты в них заблудился.
Мозговые лабиринты,
В них любви добился.
Господи, немилосердно,
Это наказание:
Жить и в смерть твою не верить —
Горькое признание.
Наказание, наказание
За немые речи,
Нелюбезное изгнание —
Слов плохих картечи.
Как же так?
За что мученья
В яркий, светлый день?
Неприятностей стечение
Носят горя тень.
Люди, люди не умолкнут-
Память в них живет,
А пока они не стихнут
Счастье не придет.
Ладно. Все. Утихли страсти.
На осине пляшет лист.
Кто был редко в жизни счастлив,
Тот и слышит жуткий свист.

В желтом облаке заката,
Белым шаром сел закат,
Перевязанный шпагатом,
То ли солнце, то ли скат.

Ты куда мое сердечко,
Убежало всех быстрей?
Видишь в облаке колечко?
Возвращайся поскорей.

Ждет тебя конь с гривой белой,
Розоватый от любви,
В поднебесье самый смелый,
Ты его и позови.

По сиреневому небу,
С бело-розовым конем,
Я к любви своей поеду
За потерянным ключом.

Мы промчимся над лесами,
Оставляя белый след
И замерзшими устами
Поцелую толщу лет.

Отогреется дыханьем
В глубь времен мое окно
И увижу под страданьем,
Чуть мерцающее дно.

А в нем прошлое трепещет,
Отдает к любви мне ключ.
Кто его так крепко держит?
Конь – огонь, как ключ колюч!

Не достать мне этот ключик.
Замечаю солнца след.
Взять у солнца ключик-лучик,
Но прошло так много лет!

Я смотрю в воспоминаний
Запотевшее окно,
И в заоблачных скитаниях
Затуманилось оно.

Зима летает над землей
И май к себе не подпускает,
Природа заодно со мной —
Она меня не отпускает.

Я от природы – плоть и кровь,
Частичка не людского мира,
И убеждаюсь вновь и вновь —
Природный я посланец в мире.

Пишу в лесу, деревья рядом,
Они диктуют мне слова.
Иголки кажутся мне садом —
В лесу живет моя строфа.

Спасаясь от людей в лесу,
Пришла к деревьям массой крови,
Казалось: с ада кровь несу,
Теряла чувства я от боли.

И вот меня спасли деревья:
Березы с белою корой,
У них справляла новоселье,
И перешла я в мир лесной.

Мне трудно жить среди людей,
Коварство их мне не понятно,
И снег, и лес в сто раз милей,
А среди них и мне занятно.

Теперь я поняла отца:
Он в сад бежал от всех людей,
И был до самого конца,
Среди деревьев, птиц – сильней.

Как «рак» его болезни грыз!
Он добирался в сад больным,
Он видел в этой жизни смысл:
Чтоб быть живым, чтоб быть живым!

Он много боли перенес,
Не стал известным он поэтом,
Но жил в своем он мире грез,
И я люблю его за это.

Так вот когда писать я стала!
В год смерти своего отца!
То моя очередь настал —
Ей буду верной до конца.

И пусть стихов чужие волны
Идут печатною рекой,
Мои стихи садятся в челны —
Плывут природною волной.

Мой любимый терракот
Над березами искрится,
Как осенних листьев свод
В марте, можно удивиться.

Я смотрю на них с пруда,
Пузырьками лед унизан,
Подо мною толща льда,
Трещинами он пронизан.

Ты здесь шел в рассвете дня
Солнце в мантии сияло.
– Не забыл он про тебя, —
Льдинка, тая, прошептала.

Как увидеться с тобой
Там, где лед влечет в глубины?
Где же след твой дорогой?
Подо мной – одна пучина.

Ты с зарей, а я с закатом —
Нам не встретиться на льду,
По поверхности покатой
Я одна сейчас пройду.

В стеклах заиграл игривый зайчик.
Ослеплено вспыхнула река,
поднесла невольно к глазу пальчик,
но поплыли мимо облака.