Сайра Вервольф - Межсезонье. Сборник стихотворений

***

Я боль собираю в ладони.

Отдай мне – я всё стерплю.

Никто твоё сердце не тронет.

Я рядом с тобой стою.

Беду отведу руками.

Да только холоден лоб.

Ты сердце моё изранил.

И ждёт меня утром гроб.

Но рядом с тобою даже

не страшно идти мне в ад.

Не важно кто, что мне скажет.

Я в вены впустила яд.

И сердце своей рукою

тебе отдала. Бери!

Течет моя кровь рекою,

рекою в твоей груди.

Я боль собираю в ладони

и боль отдаю Луне.

Никто твое сердце не тронет.

Никто не сожжет в огне.

Смейся, мой маленький мальчик,

старик с голубыми глазами.

Девочка стала вдруг старше.

В небе родном с облаками.

Смейся, капризный, любимый.

Девочка стала умнее.

Мимо проходят все зимы.

Девочка стала сильнее.

Девочка может рукою

горы повергнуть в смятенье.

Только всегда бы с Тобою,

рядом с Тобою – мгновенье.

Рядом с Тобою не страшно

музыкой литься – сольной.

Смейся, любимый, отважно

стало мне в небе вольном.

Я самый печальный клоун.

И слёзы мои все – черны.

И тот, кто мне сердце тронул,

прокрался, не ласковый, в сны.

Слёзы мои чёрной тушью

стекают по белым щекам.

Горло стянуло удушье.

Опять разболелся шрам.

А вы насмехайтесь смело,

и тыкайте наугад.

Изранено это тело,

в душе же кровавый ад.

Я молча стерплю насмешки

и выпью холодный яд.…

Качает меня норвежский

и мой персональный ад.

Стали дети на год взрослее.

Стали зимы чуть чуть холодней.

Мы с Тобою вдвоём по аллее.

Слышишь, Дейзи? Вдвоём веселей!

Ты сердито нахмуришь брови.

Скажешь грустно: «Достала зима».

И до боли Ты руки, до крови

вдруг сожмёшь… А за окнами тьма.

Смотрят сотни простуженных окон

как гуляем вдвоём в тишине.

Из под шапки кудрявый Твой локон-

был он или всё только во сне?

Я Тебя обнимаю за плечи

и вдыхаю норвежский туман.

Верь мне, девочка. Станет легче.

Мы допишем с Тобою роман.

Где-то в Лондоне ждёт Тебя Принц…

Проплывают туманы медленно…

Прячут сотни измученных лиц…

А в душе как обычно ветрено…

Перепрыгивать через мосты,

к фонарям на огонь – как бабочка.

В этом Лондоне есть только Ты.…

Он красивый, поверь мне, мамочка…

И натягивать шарф до ушей,

допоздна по промозглым улицам…

Только рядом с ним на душе

высыхают солёные лужицы…

Раскромсай мне душу надвое.

Хочешь – вдоль и поперёк.

Только надо, только надо ли

заучить мне Твой урок?

Если хочешь, Душу грешную

положу к Твоим ногам.

Я могу с Тобой быть нежною

и покорною рукам.

Если хочешь – поцелуями

прогоню во тьму тоску.

Голубое небо – струями,

пальцем тонким – по песку.

Раскромсай меня Ты на двое

и скорми своим Богам.

…Сердце дикое и рваное

никому я не отдам.

Сапогами да копытами

мне вбивали в сердце гвоздь,

чтобы, знаешь, сердцу дикому

улыбаться не пришлось.

Но оно не подчиняется.

…Знаешь, есть такая ложь:

если сильно улыбаешься,

то воткнули в спину нож.

Я свои ножи колючие

вынимаю из груди.

Слёзы чёрные и жгучие

остаются позади.

И пускай меня копытами

давят вдоль и поперёк.

Сердце гордое и дикое

отпускаю под залог.

Громко кличу в пустоту,

подставляю солнцу руки.

Лишь за то в аду горю,

что на дне – Твои все муки.

Не закусывала их,

хоть и жгли нещадно горло.

Жар в груди моей не стих.

Только слёзы я утёрла.

…А в аду горячем бал

правят демоны и черти.

Сколько раз Ты целовал?

Сколько раз ушёл от Смерти?

И к какой иконе Ты

преклонил свои колени?

…Я в Твои прокравшись сны

забрала чужие тени…

Я умею так любить,

что другим и не по нраву,

что сумел про всех забыть,

что глаза мои – отрава.

Что целуешь красный рот

и сгораешь от пожара.

Красный рот, бесстыжий рот.

На губах – две капли жара.

И молитвы при Луне

чёрной я шепчу Богине.

…Я люблю Тебя во сне

и Тебя я не покину.

Пусть наступает темнота,

пусть оголяет полночь плечи.

Я у проклятого креста

ждала Тебя не первый вечер.

И в мой горячий мокрый рот

вливала горечь и отраву.

В ногах кружится чёрный кот.

Я собираю ночью травы.

И собираю темноту

по каплям на свои ладони.

Лишь ночью быть с Тобой могу

не погибая от агоний.

Лишь ночью пью Тебя до дна

и разделяю Твою веру,

что я – холодная волна

и где-то в небе тёмном сфера.

…Пусть наступает темнота,

пусть оголяет полночь плечи.

Я у проклятого креста

ждала Его не первый вечер.

Тёмная, тёмная ночь

смотрит в твоё лицо.

Спой мне, Красавица-Дочь

как он взошёл на крыльцо.

Как целовала рот,

красная от стыда.

Я подожду у ворот

чтобы не шла беда.

И обниму за плечо

если на сердце грусть.

В сердце твоём горячо.

Бьётся норвежский пульс.

Так пусть ветрам назло

счастьем горят глаза.

Я подставляю крыло

чтобы не шла беда.

Это было или же небыль:

Сирин песню поёт о любви.

Где бы не был, где бы Ты не был

Ты со мною, прошу, говори.

Я услышу Твой нежный голос

через сотню далёких планет.

Расплетается рыжий волос,

из души изливается свет.

Ну а Сирин всего лишь птица.

Ей не ведома эта печаль:

в каждом видеть Твои лишь лица

и сгорая шептать «Мне не жаль».

Подставлять свои слабые руки,

обжигаться о холод и жар.

…В моём мире исчезли все звуки.

В Твоём мире бушует пожар.

…Это было или же небыль:

Сирин песню пропела свою.

Где бы не был, где бы ты не был

я Тебя удержу на краю.

Если слышишь что я зову,

значит где-то внутри, под кожей,

открывается дверь во тьму.

Клочья Тьмы мою Душу гложут.

Я не часто кричу во сне,

но сегодня такие ночи…

Моё тело горит в огне.

В зеркалах тёмный бес хохочет.

И ступая на скользкий лёд…

я к Тебе проложу дорогу.