Рамис Каграманов - Зеркало души

Тут Божий гнев воспламенился,
И гром над храмом разразился,
И ужас землю охватил
И эту парочку влюбленных,
Во святотатстве уличенных,
Он в камни черны превратил.
И ныне каждый мусульманин,
Святой Каабы прихожанин,
Проходит мимо тех камней,
В душе помолится о ней,
И погрустит, и подивится
Над человеческой судьбой,
И потихоньку удалится,
Забрав историю с собой.

Копытом бешеный Пегас
Меня под зад лягнул, скотина.
Орал, кричал, зачем кретина
Опять пустили на Парнас,
И кто ему за пару строчек
Нарисовал входной билет,
Тогда как друг мой Кагановский
Сюда стремится столько лет.
Тут протрезвел я, наконец,
И вспомнил я, что я борец.
Скрутил я бедную скотину,
Схватил огромную дубину
Огрел его, что было сил,
Помял слегка и отпустил.
Пегас вскочил, остепенился,
Сказал, что он погорячился,
Что обо всем он пожалел,
Взмахнул крылом и улетел.
А я налил себе вина
И осушил его до дна.
Тут прилетели наши музы,
Я им скрепил священы узы.
Затем все дружно напились,
В любви и верности клялись
И закатили пир горой,
Сатир у нас был тамадой.

Проходят дни, проходят годы,
Проходит мимо жизнь моя,
Как пыль смывается с дороги
После весеннего дождя.

Пред вечным мучаясь порогом,
Я в размышленьях умирал.
Все между женщиной и Богом
Любил, метался, выбирал.

Я бросил мир, я бросил женщин,
Я плотью их пренебрегал
С надеждою в святые метил,
Я так старался, так мечтал.

Вдруг мне послышалось – Дурак,
Я создал мир не просто так!
Все, что прекрасное вокруг,
Все для тебя, мой глупый друг.

Чтоб ты учился, наслаждался,
Любил, мечтал и восхищался.
Чтоб по достоинству ценил,
Что для тебя Я сотворил.

А ты, мой друг, греховной плотью
Мои творенья называл.
С таким отчаяньем и злостью
Мои щедроты отвергал.

Все для тебя, лишь только меру
Прошу тебя Я соблюдать
Да сохранить живую веру
В Мою Святую Благодать.

Стихи твои немного запоздали,
Легли цветами на могильный холм.
Душе просящей внемлить вы не стали,

Теперь уж нет большой печали в том.

Для странника, бредущего в пустыне,

Движением потрескавшихся губ,
Искавшему спасенье в херувиме,
Мечтавшему, что вовремя спасут.

Они же, меж собою рассуждая,
Насколько искренни его мольбы,
И не лукавит ли он, так страдая,
И искренне ли просит он воды.

И умер он, от жажды изнывая,
Испепеленный зноем и жарой.
Бездыханное тело омывая,
Пролился дождь напрасною водой.

Ну что ж, мой друг, на все
господня воля,
Архангел произносит речь свою.
С чего он взял, что мы ему позволим
Примазаться к святому алтарю.

Всё содрогнулось вдруг, и всё пришло
в движенье,
И глас грохочущий раздался с выши-
ны:
«Се есть дитя мое, оно Мое творенье,
Он шел ко мне, его отвергли вы».

Он шел один по каменной пустыне,
Молил не он вас, а молил Мой Дух.
Меня вы не узнали в бедуине,
Мои слова так резали вам слух.

Земля распалась, и душа уснула
В заботливых объятиях Отца
И радостью божественной вздохнула,

Утешившись сиянием венца.

Благодеяния Твои неисчислимы,
И милость бесконечная Твоя
Рабам Твоим ниспослана любимым,
Стоящим у подножья алтаря.

Все те, кто помнил все благодеянья,
В смирении кто голову склоня,