Кирилл Берендеев - Литературный оверлок. Выпуск №3 / 2017

Через месяц снова пришлось подниматься – весна девятого, я работал дома на полставки, искал, что поприличней, а пока не находилось, воевал с умниками, так хитромудро протянувшими кабель, что разветвитель на две квартиры находился двумя этажами выше меня и тремя ниже тех, кто, видимо, давно не пользовался услугами «Городских коммуникаций», проведших интернет. При каждом скачке напряжения в нем скапливалась ЭДС самоиндукции, отрубавшая плавное течение мегабитов – приходилось подниматься, вызванивать кого-нибудь с восьмого, или просить передернуть кабель, если этот кто-то, робкий подросток, не решался открыть дверь к лифтам. Дергать же инженеров, занимавшихся ровно тем же, оказалось напрасным делом, перемещать разветвитель они все одно не стали. Приходилось мириться, ибо монополия.

Второй раз Натали предстала одетой в юбку до колен и белую рубашку, я подумал, соседка уходит, потому спешил разобраться со своими делами. А она, немного помявшись, вдруг спросила могу ли я помочь ей – посмотреть на ее компьютер. Дождавшись зеленого огонька в разветвителе, я последовал в дальнюю квартиру, возле окна, заставленного геранью, фикусами и бальзаминами.

Прихожая, с белоснежными обоями выводила в голубую спальню дверью справа и на кухню напротив. Большая кровать под тюлевым балдахином, рядом с которой находилась тумбочка и доска для глажки, полупустая стенка, полураскрытыми дверями обнажающая интимное. Я почему-то подумал совершенно о другой цели визита – вот только ноутбук нашелся мигом, стоял, открытый, на столе у окна, рядом с полками, забитыми медицинской литературой и стихами. Над ним и чуть в стороне висело около десятка икон, обрамлявших по кругу главную – лик спасителя обрамленный жестяными лучами. Обилие символики меня передернуло, я плохо представлял себе, как можно все это повесить в спальне. Молиться, не вставая, конечно, удобно, но…

Натали оборвала ход разбежавшихся мыслей, указав на белоснежный ноутбук.

– Стал очень медленно грузится, может сможете что-то сделать? Я звонила мастерам, но видимо, так плохо объяснила…

Пришлось повозится. Встроенный антивирус перестал работать квартал назад, а скачать портативный не удалось, пришлось сходить домой и притащить все необходимое. Через час, после удаления около двух десятков вирусов, компьютер заработал более-менее сносно, однако модем, к которому был еще присоединен и домашний телефон, цедил килобитами. Пришлось соединяться с техподдержкой.

– А ты точно никуда не спешишь?

– Просто привык доводить дело до конца.

– Ты мой рыцарь.

– Так и есть, сударыня, – за время, пока программа искала и уничтожала вирусы, мы разговорились, перешли на ты, попили чаю, послушали музыку. Я так и не спросил об иконах, вопрос задал в другой раз, когда пришел скоротать теплый вечер. А тогда – я действительно никуда не спешил, день выдался пустым, и хорошо, что Натали смогла заполнить его. После разговора с мастером, мы вернулись в кухню, почайпили. Натали работала в глазном институте, медсестрой, без малого пятнадцать лет, но квалификацию повышать не спешила – тот вечер и следующий она рассказывала мне истории из больничной жизни, вздорные, жизнерадостные, как она сама. Даже операции, на которых Натали ассистировала, проходили с огоньком. Да и среди подружек она верховодила, собрав из сестринского отделения общество таких же, одиночек и разведенок. Потчевала их своей неиссякаемой энергией.

Я молча слушал, рассказывать о своих неприятностях, а ничего другого в голову не приходило, не решался. Уже позже… но пока сидел и слушал, пока не позвонила мама, напоминая о времени и себе. В квартире Натали часы оказались только в ее мобильном – белой раскладушке с розовыми цветочками и золотыми листиками. Удивительная история, как она достала его, как и все удивительно в ее жизни.

Вернувшись домой, я долго не мог заснуть, а когда погрузился в сон, снова увидел ее. Очнулся, встрепанный, снова ухнул в небытие и снова узрел Натали, осознав, что хочу ее до невозможности. Проснулся с той же мыслью, долго не решался позвонить, а когда набрал номер, оказалось, она на работе – наверное, к лучшему. Натали работала два через два, по двенадцать часов в день, за двое суток брожение успело немного остыть, так что, когда она сама позвонила, я не напрашивался, но все одно был приглашен посидеть – работа вымотала, ей хотелось простого общения.

– Странно, что мы с тобой не встречались прежде. Ты уверена, что уже десять лет здесь живешь? – Натали улыбалась, кивала, потом вставала к холодильнику, выше ее ростом, и доставала варенье. Ее собственное.

– Наверное, я тебя видела и раньше. Плохо запоминаю лица. Но вот в школе должны встречаться.

– Тогда уж точно бы не заметил. Я на девчонок даже из параллельного внимания не обращал. Была одна, за которой хвостом бегал, но она – беда в том, что сразу после школы стала мне женой.

– Но ведь ты же развелся, так что гармония восстановилась.

– Года не прошло. И без детей.

– Я даже не сомневалась, что до детей вы не догадаетесь, – с ней было удивительно просто. День выдался жаркий, неспешно он перешел в теплый вечер, озаривший кухоньку золотом заходящего солнца. Возбуждение, прежде бившее в голову, а после сошедшее, к концу дня снова напомнило о себе, да и Натали верно, виновата – закрывая усталые ноги краем скатерти, подсознательно давала простор жадным мыслям. Вроде бы усталая, но тугое тело, затянутое в знакомую белую сорочку, оставалось напряженным как тетива.

После, узнав, что она собирается проведать дачу, я отдал ей раскладушку, одну из многих, оставшуюся в наследство от отца, как и спальные мешки, палатки, да многое что, что удалось вынести после разорения склада, который он, уже будучи на пенсии, сторожил. Отбытие длилось недолго, меньше недели – едва вернувшись, Натали пригласила с собой, в монастырь в центре города. Я поднялся на восьмой и долго ждал, пока она запирает входную дверь, нашептывая что-то про себя. Я спросил, молитва ли это, Натали кивнула. Она не стеснялась своей религиозности, но и не выпячивала ее, как многие, я не сомневался, что на шее у нее крестик, но ни разу не видел его.

В автобусе разговор снова зашел о вере, я вдруг вспомнил, что в тринадцать хотел стать священником – до тех пор, пока не узнал в точности, что представляет собой профессия жреца культа. А мне хотелось разве что стать психологом без диплома, отчасти я и занимаюсь этим сейчас, через всемирную паутину пытаясь помочь ближнему своему за скромную плату, уходящую работодателю. Натали улыбалась глазами и только тень улыбки играла на тонких губах.

– Я чуть не стала монахиней в двадцать. Так что не ты один, мой рыцарь, оказался перед выбором.