Людмила Романова - Литературный оверлок. Выпуск №4/2019

Авторы: Хомич Тимур, Романова Людмила, Рейн Лия, Борычев Алексей, Новиков Андрей, Бурик Виталий, Сычиков Яков, Максименков Алексей

Главный редактор Иван Иванович Евсеенко

Зав. отделом прозы Яков Михайлович Сычиков

Зав. отделом поэзии Дмитрий Колейчик

Художественный редактор Александра Будникова

Изонить Наталья Васильевна Костюк

© Тимур Хомич, 2020

© Людмила Романова, 2020

© Лия Рейн, 2020

© Алексей Борычев, 2020

© Андрей Новиков, 2020

© Виталий Бурик, 2020

© Яков Сычиков, 2020

© Алексей Максименков, 2020

ISBN 978-5-4498-1572-9 (т. 4)

ISBN 978-5-4496-8869-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Литературно-художественный альманах «Литературный оверлок» приглашает творческих людей к сотрудничеству! К публикации принимаются произведения в различных жанрах: проза, поэзия, драматургия, критика, публицистика, эссе, сказки, переводы и др. Так же приглашаются к сотрудничеству художники и фото-художники.

Творческие работы следует присылать на эл. ящик ivaevseenko@yandex.ru c пометкой в теме письма: «Для альманаха „Литературный оверлок“». Оптимальным будет считаться формат. doc от Word., шрифт times new roman, кегль 12.

Литературные произведения принимаются любого объёма: от миниатюр, рассказов до крупных повестей и романов.

В дополнение к творческим работам требуются: фото, краткое творческое резюме, заполненная и отсканированная «форма разрешения на публикацию». Форма высылается потенциальному автору альманаха в личном письме или сообщении после того как присланные произведения будут утверждены редакцией. Срок рассмотрения варьируется от трех до восьми месяцев. Альманах издается в электронном и бумажном виде и распространяется через интернет-магазины. Вознаграждение авторам не выплачивается. Авторский экземпляр в бумажном виде не высылается. Автор получает на электронную почту бесплатный электронный вариант альманаха.

Официальный сайт: https://www.literaturniy-overlok.com/

Мы соц. сетях: https://vk.com/club114092803

Иногда я вспоминаю похороны деда, это странное чувство. Я думаю о вещах почти не имеющих к нему отношения. Я почти не знал его и не был связан с тем, почему он удавился на дверной ручке в своей заставленной мебелью комнатушке. Не в том смысле, что деду нужно было много мебели, а – что комнатуха была такой маленькой, что единственный проход был между кроватью и столом. Хотя какое все это имеет значение. Раньше были слова, слова, слова. Теперь лишь вещи, вещи, вещи. И все-таки в то время, на закате эпохи, мы жили также, как и пятьсот и тысячу лет назад. Маленький, я этого не понимал, мне было скучно и бессмысленно от этих похорон. Дед лежал в гробу, бледный, такого прозрачно-белого цвета, как народившееся насекомое. В кондово-бордовом гробу, в каком-то сером поношенном пиджаке. Человеческое копошение на могилках. Душный и вонючий автобус и подступающая к горлу рвота. И обреченность – невозможность сбежать.

А теперь я мечтаю оказаться в том времени – на тех же похоронах. Но только, чтоб мне было лет тридцать пять, как сейчас; тогда можно было бы писать книгу. Раньше каждый мог писать книгу, зная, что только почтой, либо лично, сможет отправить свою рукопись в «мир». Это было почти посланием богу, таинством, в котором вызревал человек. Нынче же связь с «богом» потеряна, книгу можно выкинуть в мир в любой момент, можно писать ее он-лайн, получая мгновенные комментарии. Бог теперь повсюду и везде, и он никому не нужен.

Можно посчитать это благом, прогрессом, формированием нового общества. Но благо всех, это благо каждого. А если рядовой индивидуум чувствует себя, как говно в проруби, то и общество в целом являет собой говно в проруби. Божественный огонь украден, и пламя жжет вору пальцы. Прометей не скормил свою печень ястребам, а просадил ее в кабаках, а когда пришло время, заказал себе новую – по акции в супермаркете.

Возможно, когда-нибудь человечество адаптируется к новому положению вещей, другого выхода нет. Хотя человек, способный стягивать на шее своей брючный ремешок, куда больше принадлежал к животному миру, чем любой наш современник.

P.S. Раньше время стояло, как вода в стакане, ты чувствовал все его колыхания, которые доходили до тебя как мельчайшие пульсации с того конца света. Теперь время расписано на год вперед, включено в график продаж и запротоколировано главной канцелярией, и вот уже молодой курьер спешит рассовать побыстрее все буклеты нового времени по почтовым ящикам парадной. И только погода еще сигнализирует о своей независимости. Погода – это единственный голос, который еще слышит человек.

Алексей Глебович Максименков – рабочий, фотограф, библиотекарь. Родился в 1973 году в Ленинграде. Окончил библиотечный техникум в 1994 г., библиотечно-информационный факультет Академии Культуры в 1997 г. Работал в центральной детской библиотеке им. А. С. Пушкина г. Санкт-Петербурга в должности заведующего сектором редкой книги. Публиковался в журналах и сборниках: «Крещатик», «Тверской бульвар 25», «Литературная Евразия», «Лили Марлен», «Школьная библиотека» и др. Сфера интересов: история библиотечного дела и литературное творчество.

Утро. Снег заметает дорогу, мешая прохожим.

В темном углу, на паркете, где еще совсем недавно властвовал уличный фонарь, дрожало время. Там, прижавшись к батарее, спал ребенок. Вместо подушки у него потрепанная книжка: Майн Рид «Всадник без головы».

Книга была столь истрепана, столь замусолена в самых жарких местах, так зарисована ручкой, что не поддавалась никаким уговорам быть списанной. Безусловно, ветхая книжка, как нечто природное, переходила она из рук в руки через книжные развалы, куда библиотекари подсовывали, по их мнению, хороших авторов, но те почему-то так и оставались в куче: быстро схваченные детскими ручонками, так же быстро и отбрасывались, как чужеродные.

Маленький мальчик, что спал в укромном месте у батареи, не был исключением. Ночью, когда часы пробили полночь, ему удалось проникнуть в теплое тихое помещение. До этого он долго бродил по разным подъездам, отыскивая приют, но парадные, как и подворотни, сквозили ветром, а двери, сорванные с петель, скрюченно прижимались к облупленным стенам, и даже те немногие подъезды, где можно было укрыться и согреться, были мальчику недоступны – там были свои мальчики. И когда, замерзший и голодный, он толкнул без надежды толстую дверь неприметного особняка, и она тихо впустила его, он был более чем счастлив.