Людмила Романова - Литературный оверлок. Выпуск №4/2019

Как мальчик опытный, он предпочел бы остаться здесь при входе, на ступеньках парадной лестницы, свернуться калачиком и при первой же опасности улизнуть. Но ступеньки из теплого и как ему показалось розового с белыми прожилками мрамора уходящей вверх лестницы соблазняли, что не смог он удержаться и поднялся: разведать, осмотреться и, быть может, перекусить. Он не ел с утра, и живот сводило. А вдруг, – пришла в голову мысль, – он наткнулся на пещеру Алладина? И после голодного дня и ужасно пронзительного ветра ему так несказанно повезло.

Мальчик едва слышно протиснулся в дверь этажом выше и прислушался. Было тихо, но сердце неспокойно стучало. Тихо. Очень тихо. Ни шороха. Даже часы с маятником, что висели на стене и бликовали от уличного освещения – и те молчали. Мальчик крался мимо книжных стеллажей, едва касаясь рукой книжных полок. Первым делом, он обошел всю библиотеку и попробовал открыть все двери, но они были заперты. Он даже вышел на черную лестницу, что вела в подвал и на чердак, но и там висели замки. И тогда он вернулся в библиотеку, тем более, что его не покидало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. Ему даже показалось, что где-то мелькнул свет, и он бы рванул вниз к входной двери, если бы в кармане не нащупал перочинный ножик, с едва заметной зазубриной, да и есть хотелось. Мальчик спрятался в стеллажах и затих.

Тишина продолжалась.

Сидя в засаде с ножом в руке, он приглядел несколько симпатичных книжек. Были они холодными, но чистенькими, что давало хороший шанс по-быстрому их продать и перекусить. Успокоившись и найдя своему поступку оправдание, мальчик брал книги и относил к окну. При свете уличных фонарей он отбирал те, что были презентабельного вида. Слово «презентабельное» попало в его речь совсем недавно, но оно ему нравилось, ибо было иностранным, а значит – модным. Вскоре у него образовалось две большущие стопки книжек. И, умаявшись, вспотев, упаковывая их в сорванную занавеску, он совершенно случайно, чисто любопытства ради, подобрал книгу, что валялась на полу.

По стенам чаще стали проноситься отсветы фар, наступало то время, когда в окнах зажигается свет, и сонные дети с неохотой пробуждаются, но мальчик ничего этого не замечал. Он прижимался спиной к батарее и с удивлением вчитывался в потрепанную книжку. И если бы его сейчас спросили: «Что бы ты взял из библиотеки: те две стопки, что принесут сытный обед, или эту?» – он пырнул бы ножом, лишь бы ему не мешали.

Новиков Андрей Вячеславович

Родился в 1961 г. в с. Алабузино Бежецкого района Тверской области. Первая серьезная публикация состоялась в журнале «Подъем» в 1984 году. Печатался в

газетах: «Литературная газета», «Московский комсомолец», «Слово», «Литературный

Крым»; в журналах «Студенческий меридиан», «Литературная учеба», «Дружба», «Сибирские огни», «Сура», «Симбирскъ», «Молодая гвардия», «Столица», «Южное

сияние», «Байкал», «Крым», «Таврия литературная», «Белая скала», «Приокские зори», «Нева», «Литературная Киргизия», «Петровский мост», «Российский колокол». «Зинзивер», «Метаморфозы». Секретарь СПР.

Любой уважающий себя летописец выбирает для создания исторического персонажа самый подходящий материал. Мне показался наиболее удобным и полезным в этом смысле обыкновенный хлебный мякиш. Даже незабвенный Ленин, сидя в Крестах, хитро лепил чернильницы из хлебного мякиша, наливал в них молоко и писал тайные революционные письма соратникам. Да так увлекся, что и жену свою, Надежду Константиновну, из хлебного мякиша искусно вылепил. А почему бы и нет? Надувных барышень при царском режиме не делали. Надзиратель, было, это безобразие заметил, но сделать ничего не успел. Ильич ловко чернильницу проглотил, а следом стал и Надежду Константиновну уплетать. Надзиратель говорит:

– Что вы делаете? Вы жену кушаете!

Ленин важно отвечает:

– Вы, кажется, ослепли. Это не Надежда Константиновна, а хлеб. И вот я его кушаю.

Надзиратель посмотрел – действительно хлеб!

Долго другие заключенные над этим пищевым фактом хохотали и, взяв его на вооружение, до сих пор поделками из мякиша балуются. Конечно, с точки зрения искусствоведов – творчество спорное. Но оно яркое, доступное, наивное и жизнеутверждающее. Для моей задумки – прославить жизнь и политику губернатора, которого ласково и задушевно прозвали в народе «Петровичем» – материал вовсе идеальный, даже сакральный. Ибо хлеб, прошедший полный круг алхимических превращений, сотканный при посредстве всех стихий, является совершенным продуктом, отторгающим все нечистое. Он не подвержен воздействию злых областных сил; кремлевских интриг; на него нельзя навести порчу; из хлебного мякиша местные политические оппоненты не смогут создать магическую куклу, которую делают из глины или из воска черные маги. Прямо готовый оберег для моего героя! Да и сам процесс лепки – занятие кропотливое, сродни работы со словом, а хлебный мякиш, как материал для создания образа не только доступно пластичный, но еще душевно теплый, именно такой, каким я вижу своего героя-губернатора и все события в его жизни. Мякиш дает простор фантазии, да и любой известный ваятель, даже со званием народный, прежде чем дать своему герою забронзоветь, лепит его из простого, доступного материала, тщательно работая над своими и чужими ошибками. А можно и вовсе превратить мякишевого героя в пряничного. Ведь краски можно использовать съедобные, пищевые. Пряник от слова пряность. Наша власть тоже в каком-то смысле пряничная, наполненная многими сказочными героями и смыслами. В состав пряников входят корица, мускатный орех, кардамон, гвоздика, имбирь, ваниль и конечно мёд. Поэтому пряники получаются такими ароматными и желанными. Понятно, что пряничный губернатор всегда желаннее народу, чем настоящий. Можно не только им любоваться, но и всегда с аппетитом съесть. И вкусней будет, чем ленинская тайная чернильница из простого мякиша.

Итак, размял я нарезной батон до состояния мякиша, смешал его с медом, но только туловище потолще вылепил, ручки с ножками, голову побашковитей, как прознали невесть откуда доброжелатели о моей благой затее. Подойдут тихо, в затылок дышат, высматривают и молчат как партизаны. А как только я наполеоновскую шляпу и пояс – кушак герою своему присобачил, так пряничного губернатора у меня и свистнули. А кто и что ему потом долепливал, я не знаю и за это не отвечаю.

Как известно, кадры решают все. В этом смысле особенно не везло Петровичу с замами, бишь, вице-губернаторами. То льстец попадется бестолковый, то казнокрад, а то просто – дурак. Попробуй, подбери хоть одного, а их по штату семь штук было положено.