Сергей Остапенко - Ритуал [litres]

Зверочеловек стремительно настиг меня у кучи дров, но с близкой дистанции не сумел сделать замах и применить свое оружие. Я в мгновение ока стал карабкаться на дровяную пирамиду. Гигант лез следом. Он попытался ухватить меня за ногу, но в этот момент верхний слой дров не выдержал моего веса и с грохотом пополз вниз, обрушившись на каннибала. Я же, пробуксовав несколько секунд на одном месте, вкупе с сучковатой лавиной съехал назад и был погребен дровами совсем рядом с противником. В следующий миг древесину разметало по углам, словно внутри сработало взрывное устройство. Как оказалось, это вождь зверолюдей высвободил руку с молотом. Не дожидаясь, пока он перейдет к расправе, я выбрался из кучи и отполз подальше. Гигант освободился секундой позже.

Мне было тяжело дышать – все еще действовал дым сомы. Я боялся свалиться без чувств в самый неподходящий момент. Исполину тоже приходилось тяжело: в дурманящем воздухе он совершенно одурел и с трудом вращал глазами. Мы оба снизили темп.

Вождь встряхнул рогатой головой, и в его взгляде вновь появилось осмысленное выражение. Он двинулся ко мне. Я ждал, пока он замахнется, чтобы ударить, – это давало мне возможность нырнуть ему под руку, угадать направление удара и увернуться, в общем, так или иначе спастись от гибели. Однако он изменил тактику. Зверочеловек держал колотушку наперевес и просто шагал вперед, все больше оттесняя меня в угол.

Он ждал, когда у меня сдадут нервы и я брошусь в сторону. Тогда он ударит на опережение и обязательно попадет. Не может не попасть. Собственно говоря, он перенял мою схему защиты с точностью до наоборот.

Это было совсем уж опасно. Возможности маневра значительно сократились из-за кучи дров, завалившей теперь почти весь проход. Драться бесполезно, отступать дальше некуда. Что же предпринять?

Истошно завопив, я швырнул дубинку ему в область паха, и, пока он справлялся с возникшими проблемами, мне удалось проскочить мимо и удалиться от него шага на три. Но его замешательство длилось недолго. Он быстро догнал меня и занес молот для удара. Мне нужно было увернуться, но передо мной возник чан с похлебкой, пузырящейся на слабых язычках огня, и я, воспользовавшись невесть откуда взявшейся прыгучестью, машинально перемахнул через него. Приземлился я на одно из повсюду разбросанных поленьев и, совершив в воздухе нелепый пируэт, грохнулся спиной на камень. Вождь каннибалов удовлетворенно причмокнул и, хрипло бормоча, потряс своим молотом, демонстрируя, как он собирается со мной покончить. В его маленьких глазках сверкнуло умиротворение.

Тогда я, поддавшись неосознанному рефлексу, пяткой пнул чан с кипящими остатками похлебки и закрыл руками голову. Как ни странно, вместо молниеносной боли я ощутил лишь брызги кипятка да услышал рев моего врага.

Я поднялся на ноги и обнаружил зверочеловека корчащимся в луже жирной смеси. Ему было очень больно.

В порыве ярости я схватил чан за ручки и обрушил его на голову исполина вместе с остатками содержимого. Не глядя на результат, я метнулся к выходу из этого ада, на ходу срывая одежду, чтобы дать испекшемуся телу больше прохладного воздуха.

Царство асимметричных форм долго не хотело отпускать меня, но наконец лес вокруг перестал вращаться, звезды и облака заняли на небе свои места, и бешеное сердцебиение успокоилось. Пока я отдыхал, Саня успел поджарить вырезку – то есть обуглил мясо сверху и слегка прокоптил, оставив внутри сырым. Меня била дрожь, и я ел это мясо трясущимися руками, едва не роняя на землю. Саня в сравнении со мной выглядел неплохо, но его, признаться честно, последнее происшествие не так уж сильно и затронуло. Таня оставалась по-прежнему невозмутимой, так и не придя в себя. Ее вырвало, дышать она стала ровнее и теперь только слегка постанывала. Беспамятство, похоже, перешло в обычный сон.

Когда все это началось, Юдин в ужасе умчался с ней на руках куда глаза глядят, причем достаточно быстро, учитывая его ношу. По его собственному признанию, дважды он спотыкался и бился оземь, но, к счастью, ни он, ни Таня не пострадали. Я набрел на его костер минут через пять после того, как поверженный мной гигант перестал представлять опасность. Впрочем, мы и сейчас настороженно оглядывались в сторону ротонды с мумией Индры, но все было спокойно.

Таня лежала чуть дальше от огня, чем мы, укрытая нежной беличьей накидкой. На свежем воздухе бледность с ее лица постепенно исчезала. Теперь в ее чертах все больше проступала та самая красота, что неизменно сводила меня с ума. И о чем бы я ни пытался думать, мысли неумолимо возвращались к ней, такой близкой, такой беспомощной.

Юдин наблюдал за мной со смесью восхищения, зависти и странного раздражения. Мой рассказ его ошеломил и обрадовал одновременно: он ведь не чаял уже узреть меня живым. А я появился, причем – победителем, и это, мне кажется, не так уж его и обрадовало. Воздействия амулета ясно указывали на то, что парня мучают какие-то темные переживания.

– Отсядь от Танюхи, а то так и не перестанешь дрожать.

Я ожидал любой реакции со своей стороны, но совершенно неожиданно рассмеялся. Дрожь куда-то пропала. Организм в который раз перемолол все невзгоды, и ко мне вернулось присутствие духа.

– Тебя это тревожит?

– Да нет.

– Тогда отстань. Я сейчас нервный и шуток не понимаю.

Саня игнорировал мою просьбу и продолжил разговор о Тане.

– И что ты будешь делать, когда она очнется?

– Гм. Постараюсь выяснить, как она… ну, в смысле, ее атман попал сюда.

– Хочешь мою гипотезу?

– Валяй.

Юдин приосанился, напустил на себя солидный вид и, копируя жесты и тон горячо нами любимого… кхм… профессора Вритрина, забубнил:

– Суть лежит в том, что благодаря твоему дурацкому поведению Таня тоже впала в депрессию и решила сама проявить инициативу. Однако из-за немотивированного упрямства и чрезмерно раздутых с обеих сторон амбиций, шанс просто и быстро решить проблему оказался упущен. Что, кстати, не с лучшей стороны характеризует ваши отношения. Любовь ли это, вообще, или невроз? В итоге мадам Солодовникова, как и ты, выбрала для изгнания печали легкий способ ухода от реальности – выпивку. Но в лекарство от плохого настроения оказалась подмешана.

– Постой, – прервал я его. – Во-первых, она не пьет самогон.

– Из-за тебя можно один разик сделать исключение.

– Дурень ты. Я-то ее знаю, не стала бы она. Да и сома у нее в сумочке не валяется, спрятанная в тюбике крема.

– Сам дурень. Понятно, почему зачет по логике с третьего раза сдал. Во-первых, другого способа перемещения в Навь нам не известно. Если не считать самоубийства, да и то очень сомнительно. А во-вторых, насчет пьет – не пьет, разве ты сам не пример того, что разум порой отключается, а в его седло запрыгивает какой-то хрен и творит невесть что, о чем мы задним числом жалеем?