Сергей Остапенко - Ритуал [litres]

– Спасибо, я лучше вернусь домой и буду жить по старинке, – сказал я новоиспеченному Мефистофелю. Впрочем, его к окончанию фразы уже и след простыл.

– Вы появляетесь или исчезаете? – пробубнил я, снова вспомнив Чеширского кота. – Обалдеть, что тут все вытворяют. Амулетик, ты не желаешь поболтать?

«Ежели силенок хватит. Совсем меня поганый полубог умучил. Черт, он так забронирован от всех внешних воздействий, что почти не пробьешься. Я столько энергии за несколько тысяч лет не тратил, сколько за эти минуты. Почти исчерпал весь запас, не знаю, протяну еще хоть сутки аль нет. Надо же, я ради таких вот моментов, может, и экономил, а поди ж ты, когда понадобилось, почувствовал себя абсолютно беспомощным. Ничего не попишешь, прогресс-то идет вперед. Пора в утиль».

«Ты чего мелешь?»

«Это я так, расчувствовался. Короче говоря, я почти ничего путного из него не выудил. Есть, правда, некоторые зацепки, но по ним еще нужно восстанавливать полную картину. Одно скажу однозначно: тип этот абсолютно аморален, даже я сказал бы, безморален. Врет на каждом шагу и не кривится. Очень амбициозен, хочет побыстрее „дозреть“. Психоматрицу профессора перенял на Земле, когда вселялся в его сознание. Раньше такие приемчики знающие люди называли одержимостью. Меня, правда, его нравственные качества интересуют в последнюю очередь. Тут главное – проверить, где он говорит правду, а где гонит дезинформацию. Иначе прогорим. Есть две вещи, которые я знаю точно. Алтарь и Сердце бога – разные понятия. Что означает последнее, я не знаю. Но подозреваю, что с ритуалом он что-то намудрил, потому что никакой дополнительной энергии из тебя выжимать не требуется. Смело можешь то зелье, которое он тебе всучил, выбросить. И второе. Он не уточнил, что предшественники людей, которые, кстати, изначально существовали здесь, в Нави, вымерли не по своей воле. Их уничтожили. Ах да, я тут обнаружил еще одно противоречие, насчет ДНК. Кто бы они ни были, напрасно они приписывают ее создание себе. Не сдюжат они такого».

Пока на амулет напало красноречие, я проверял, что мне оставила личинка «бога». Обувка, что-то вроде мокасин, сосуд под амриту. Поблескивал бронзовый топор, нож, нашлись также кусок мяса в лепешке, что-то вроде кожаного комбинезона, какая-то мазь, видимо для моих ран. Хорошо, но лучше бы ружье.

«Зачем ему амрита, тоже непонятно, – продолжал амулет, пока я облачался в новый наряд. – А насчет наведения порядка и вторжения предков на Землю – это очень серьезно. Но в его благие намерения я верю с трудом. Надо разбираться. В общем, давай действуй, а там по ходу дела сориентируемся. Теперь не отвлекай меня, надо подумать».

«Спасибо, буду иметь в виду. Только мешочек я оставлю, на всякий случай. Вдруг пригодится».

Я смазал свои повреждения мазью. Немного сильней стало саднить, но потом почти сразу стало легче. Ступни я тоже обильно намазал, после чего с превеликим удовольствием натянул мокасины. Мой новый внешний вид мне нравился куда больше. Все, что я принес с собой и на себе, я аккуратно сложил на стол, потом огляделся и напоследок, желая оставить свой след в этом первозданном месте, выбросил «часы» в кусты. Все, кончилась старая эпоха, за дело взялся Сергей Гордюков, и скоро все изменится.

Еда немного сняла мою нервозность. Я осмотрелся, выбирая путь. Вдали мерцал алтарь, и я бесшумной трусцой поспешил к нему, в одной руке сжимая удобную рукоять топора, а в другой бутерброд. Остальное я распихал за пазуху и заткнул за пояс. Вот уж я попал так попал! Тут тебе и боги, и пришельцы, и магия – полный набор прелестей. А я теперь, оказывается, спаситель человечества. В проекте, конечно. Тут самому остаться бы живу.

Темнота была такой густой и плотной, что когда я неожиданно выбрался к реке, то чуть было не рухнул вниз с высокого глинистого обрыва. Поспешно уцепившись за свисающие над водой ветви, я избежал этой участи, зато едва не лишился глаз.

Затаившись, я вслушался в ночь. Алтарь был совсем рядом, и там что-то происходило. Голоса. Женский и несколько мужских. Там Таня и Сашка. Кто же еще с ними? Несмотря на присутствие чужих, я почувствовал облегчение: значит, свои живы, и то, чему я намеревался помешать, еще не свершилось. Я вовремя.

И что прикажете мне делать? Я никогда не отличался природной свирепостью и силой, не любил фильмы про разведчиков и, оказавшись в ситуации, где от меня требовалось провернуть нечто, противное моему существу, совсем растерялся. Выходить к ним с зеленой веткой и вести переговоры бессмысленно. Если мой консультант, без пяти минут бог, прав, слушать меня никто не станет. Скорее всего, прихлопнут. Собственно говоря, об этом же меня предупреждал и Саня. Выходит, нужно самому использовать насилие. Но я не так крут, чтобы справиться в одиночку. Тут все зависит от Юдина, но захочет ли он мне помочь – под бо-о-льшим вопросом. Ну, выскочу я из кустов с диким гиком, ну, потрясу топором, а дальше? Применять сверхсекретный прием карате – изматывание противника бегом? А принимать решение надо, и очень быстро, а то, пока я жую сопли, с того берега на мироздание начнет распространяться его «конец».

Река была неширока – всего метров пятнадцать – двадцать. Потом я сообразил, что передо мной, на самом деле, большой остров. Не нужно было много ума, чтобы понять: раз мне так хорошо слышен шум с того берега, значит, вздумай я форсировать водное препятствие вплавь, на берегу меня будут ждать. Без хлюпанья можно обойтись только не высовываясь наружу.

Я срезал тростник, прочистил его, как смог, продул. Хватит – не хватит такой длины? Кто его знает. В реку я полез в одежде. Присел, приноровился к дыхательному аппарату, потом опустил голову и полез по дну, постепенно распрямляясь. Говорят, казаки изумляли турок внезапностью своих набегов, применяя именно этот прием. Пробуя рукой уровень воды, я медленно передвигался, осторожно извлекая ноги из вязкого, засасывающего ила и ощупью обходя коряги. На мое счастье, было неглубоко. Однако ближе к противоположному берегу мне все же довелось испить речной водицы, прилагая героические усилия, чтобы не всплыть. На четвереньках я приблизился к острову по мелководью; плечи, шея и голова были облеплены противными нитями водорослей и прибрежной тиной. Здесь сход в воду был не столь крут, но мне это только мешало. Струйки воды, стекающие с одежды, видимо, и выдали меня. К счастью, я уловил приближение неизвестного и успел должным образом среагировать. Набрав полную грудь воздуха, я вжался всем туловищем и правой щекой в прибрежный ил. Изредка дышать было можно, но водяная рябь, периодически накатываясь и заливая мне открытое ухо, сильно раздражала. Терпеть не могу воду в ушах.