Сергей Остапенко - Ритуал [litres]

– Погреюсь, – сказал Саня и спрыгнул вниз, выше щиколотки погрузившись в прозрачные воды Ахерона. Стиксом река быть не могла, так как, по мифологическим воззрениям древних греков, а уж это область, где я себя считал докой, Стикс должна быть пронзительно-леденящей. А по выражению лица моего друга было ясно, что вода теплая, как в пруду-охладителе атомной электростанции.

Мы присоединились и, хлюпая ногами, побрели куда глаза глядят. Глубина росла очень медленно. Мы распугали стайку пиявок с плавниками; я наступил на что-то скользкое и извивающееся, стремглав удравшее прочь. Саня поднял на поверхность лапоть мха, приросшего к рассеянным повсюду голышам. Он светился в руке, и его свечение, казалось, проницает и кожу, делая ладонь прозрачной.

Внезапно все разом встрепенулись, уловив приближение неопределенной пока опасности. В следующий миг выяснилась причина беспокойства: мы стояли на месте, а хлюпанье продолжалось. Более того, оно стало явственнее и приближалось. Не успел я определить, что может быть источником этого периодического шума, как источник сам заявился к нам в гости.

Из тьмы, нежно розовеющей над поверхностью воды, появилась огромная неподвижная голова дракона на черной кольчатой дуге шеи. Дракон почти бесшумно двигался в нашу сторону.

Таня неистово и проникновенно заверещала, присев за моей спиной и уцепившись ногтями, частью уже сломанными, мне в ягодицы. Мы с Юдиным похватались за оружие.

– Живые не должны тревожить покой мертвых, – донесся до слуха приятный бархатный мужской баритон.

Мы замерли: голова дракона надвигалась на нас, хищно раздув ноздри, однако голос исходил явно не из его пасти.

– Деревянный, – догадался Саня. Тут и я уже сообразил, что хлюпанье – это удары веслом о воду, а чудовище – всего-навсего стилизованный под дракона нос приземистой, черной как смоль ладьи.

Дракон подплыл ближе, отвернулся от нас, и ладья, в последний раз скрипнув уключиной, замерла.

Отраженным светом блеснули две точки. Словно месячный серп, на глазах распухающий в полный диск луны, края белков медленно и плавно раздались до размеров бездонных, словно сама вечность, внимательных глаз. Могу поклясться, что этот эффект произвел не поворот головы, а точно рассчитанное вращение ладьи, которая замерла именно в той точке, где лицо вновь прибывшего остановилось параллельно нашим. Фигура незнакомца в серебристосером плаще контрастно выделялась на фоне темноты. Сложив руки на рукояти вынутого весла, он разглядывал нас, не выражая никаких эмоций и намерений.

Это был ангел – если кто-нибудь видел, как выглядят ангелы. Только это слово подходит для описания нечеловечески прекрасных черт лица, идеальных пропорций тела и флюидов дивного обаяния, которые физически ощущались в непосредственной близости от существа, прибывшего из недр Аида. Степень нажатия Таниных ногтей заметно ослабла.

Раздалось глухое низкое ворчание, а отраженные блики теней выдали у ног незнакомца беспокойное шевеление.

– Спокойно, Цербер, не пугай смертных, – ровным тоном произнес «ангел». – Сначала узнаем, чего они хотят.

Установилась тишина. Слышно было, как сбегающие с весла капельки воды, набирая силу, разбухали и вытягивались на краю, а затем, устремляясь вниз, пробивали рябящую воду под покачивающейся ладьей.

Я немного пришел в себя, несколько раз глубоко вздохнул, унял дрожь в пальцах. Юдин и Таня молчали, очевидно полагая, будто я осведомлен, что делать дальше. Молчал и хозяин ладьи, не пытаясь познакомиться ближе, не проявляя никаких признаков заинтересованности в дальнейшем диалоге, но не отводя от нашей троицы своих внимательных немигающих глаз. Этот пронзительный, отрешенно мудрый взгляд и пламенная юность лица вступали между собой в противоречие. В чертах и пластике незнакомца было что-то от изображений фараона в древнеегипетских гробницах.

– Ты – Харон? – спросил я наконец, с трудом избавляясь от слизи в голосовых связках.

«Ангел» не принял предложенного ритма беседы и ответил неожиданно быстро:

– Это совсем не важно. Можете называть меня как угодно. Хотя я предпочитаю называть себя Адским Аскетом или, еще лучше, Отшельником вечности.

Ответ сбил меня с толку, и в воздухе снова повисла неловкая пауза, но на этот раз ее прервал уже Адский Аскет. Он вежливо кашлянул и учтиво, словно высокопоставленный дипломат, спросил:

– А вы, я понимаю, намереваетесь переправиться на территорию властителей сна и смерти, невзирая на то, что пока находитесь в промежуточной стадии процесса умирания?

Таня прижалась щекой к моей пояснице и стала медленно тереться о нее, похоже, не осознавая своих движений.

– Нам нужно спрятаться, – сказал я. – Переждать день в надежном месте, где нас не достанут предки с поверхности.

– Здесь отличное место для убежища, – поспешил успокоить Харон, отчего-то стеснявшийся своего имени. – Но я повторяю: это территория божеств смерти.

– Что это значит?

– Я перевожу только в одну сторону.

– А назад?

– Смертным положено в одну сторону. Да и желающих обратно на моей памяти не было.

Далеко сзади послышался гомон голосов. Предки шли за нами. Я беспомощно огляделся, поднял Таню, прижал к себе.

– Договаривайся, договаривайся скорее, – ткнул меня в бок Юдин. – Черт!

– One way ticket, – протянул я. – Отшельник, может, сделаешь исключение и вернешь нас потом назад?

– Я не делаю исключений, – сказал перевозчик мягко. Слова его не звучали ни холодно, ни жестоко, но носили оттенок железной непререкаемости.

Шум на лестнице, где-то далеко за спиной, усилился. Послышались резкие выкрики. Что-то мелькнуло мимо нас, всколыхнув Танины волосы. Движение воздуха, словно от легкого выдоха, – и стрела, на излете, тупо щелкнула по ладье и упала в воду.

Я готов был уже в панике тащить за собою Татьяну хоть куда-нибудь, чтобы скрыться от смертоносных гостинцев далеких пращуров, но несколько мгновений моей выдержки спасли нашу миссию.

Адский Аскет внезапно нахмурил лоб и, почему-то обращаясь в мою сторону, как-то почтительно сдвинул брови. В следующий миг он медленно опустил голову в легком поклоне:

– Ты? Нежданная встреча. Я приветствую тебя после вечности разлуки, Тотх.

Я вполоборота оглядел своих спутников, пытаясь прочесть на их лицах ответ на поведение Харона, но они сами недоуменно хлопали ресницами, открыв рот: их тоже шокировала резкая перемена в моем статусе. Я понял, что происходит, только тогда, когда амулет характерным для себя способом выдал странную последовательность температурных импульсов. Амулет отвечал перевозчику. Вон оно что! Какой такой Тотх притаился у меня на шее? Ладно, потом разберусь. Надо решать проблемы по мере их возникновения, а сейчас перед нами стояла более насущная задача. И я немедленно решил воспользоваться открывшейся перспективой: