Сергей Остапенко - Ритуал [litres]

– Вселенная убивает все, что порождает. – Саня сделал большой глоток. – Ради вас я лишил жизни человека. Бедный мужик дважды через смерть прошел. И во имя чего, спрашивается? Чем ваши жалкие человеческие страстишки важнее его жизни? Какая человечеству польза от вашей любви? Вы хоть знаете, что если бы мне удалось выполнить свой долг, мы вернулись бы на Землю, как спасители? Мы бы смогли восстановить связь миров и вернули бы обряд испытания. Представляете, тот, кто справляется, живет здесь сколько влезет. Вторая жизнь в нетронутом цивилизацией мире! И все сорвалось. Черт возьми, лучше бы я ничего этого не знал, чем теперь мучаюсь от бессилия.

– Где-то эту обувь я уже видела, – протянула Татьяна, глядя на Юдина.

– Да ну? – сощурился он.

– Точно такие же были на покойном. А теперь их нет.

– Это они самые и есть. Они ж ему больше не нужны.

– У тебя замашки мародера!

– Не судите, да не судимы будете. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, – процитировал Юдин. – А живые должны чувствовать себя комфортно. Пока живые, – поправился он.

Тут сквозь гормональный шторм, учиненный в организме выходками Татьяны, пробился мощный алармовый сигнал. Рассвет! Серьезность угрозы до поры до времени не осознавалась в полной мере и вдруг всей мощью вломилась в нервную систему, сбивая сердечный ритм, переворачивая внутренности и вытесняя все мелкие мысли. Похоже, подобный шок испытала и Таня, так как, сжавшись в комочек, прильнула ко мне, заглядывая в глаза. А что я мог ей ответить?

– Слушай, Сань, а может, как-то… мы попробуем? Я тут виделся с одним товарищем. Не знаю, кто это, но выглядел как профессор Вритрин, один в один. Обещал, если ритуал совершу я, доставить нас прямо к пещере Харутугшава. И вообще, он очень плохого мнения о предках. Сказал, что они готовят вторжение на Землю. Так что мы все правильно сделали.

Юдин воззрился на меня с плохо скрываемым презрением.

– Тупой идиот, – покачал он головой, вероятно имея в виду меня. – Что им там делать?

– Захватывать нас.

– С дубинами?

Я и сам стал понимать, что концы с концами не сходятся. Бессмертный воин может и с дубиной бороться против современной армии. Но Ибаз умер, своей смертью поправ все россказни полубога.

– Ну что, понял?

– Кажись, понял.

– Это демоны собираются вторгаться на Землю. Они, после того как завладеют амритой, будут неуязвимы, как здесь, так и на Земле. Это им нужны новые пространства и биоматериал. Знаешь, как они копят магическую силу? Запускают сюда человека и охотятся на него, а потом ритуально убивают. Его энергия переходит к ним. Вот так вот, Серый.

Я «прозревал». Обвели вокруг пальца. И чуть было не использовали, как местный аналог антихриста. Ехидная сила! Как это естественно для человека: искренне желать добра и творить зло! Если, конечно, не врет Юдин. Такого со мной никогда не было: всегда хоть кто-то надежный находился рядом, а тут вдруг я перестал доверять даже сам себе. Так вот кто повинен в злодеяниях, с жертвами которых я столкнулся в роще. А я-то, грешным делом, о предках худо думал. Они же, считая меня пособником демонов, в свою очередь, стремились обезвредить опасный дубликат посвященного для ритуальной церемонии. Слишком поздно выясняется правда. Но, может быть, все еще можно уладить?

– Н-ну, хорошо, – неуверенно сказал я. – Давай, по-вашему, по-предковски.

– Я ж тебе говорю: ты не посвящен. Не выйдет ничего. Думаешь, я на твою девку позарился? Да за кого ты меня принимаешь? У меня просто не было другого выхода. Проклятие, надо было делать свое дело, и точка. Ты бы, наверное, так и сидел там голый, не сунулся бы ты один против троих.

Я дернулся к нему с кулаками, но Таня удержала меня.

– Ребята, не сейчас, – сказала она. – Обо мне подумайте.

– Ладно, – выдавил я. – Все равно нужно попробовать. Со мной Варья вытворял какие-то процедуры. Должно быть, то, что надо.

Саня прыснул и показал на Таню пальцем:

– Поздно спохватились. Она уже не годится.

Таня покраснела:

– С чего ты взял?

– За дурачка меня держите?

Я крепко призадумался. Надо было искать выход. Я начал понимать, отчего Саня распевал столь грустные песни. Конец стал казаться неотвратимым и очень близким. Эх, было бы больше времени!

– Тогда нужно дергать отсюда, и чем быстрей, тем лучше. Глядишь, еще успеем.

Саня гомерически расхохотался и, пародируя движения фокусника, извлек из-за пазухи тряпочку, в которой был замотан, червяк.

– Это ночной червь, – сказал он, демонстрируя его поближе. – Служит своеобразным лакмусом, индикатором опасности. – Он, как и атман человека, погибает, если не скроется от луча рассвета. Какого он цвета?

Червь почти во всю длину имел буровато-красный оттенок и лишь с одного кончика, там, где его держали пальцы Юдина, сохранял прозрачность.

– Спасайся, брат, – сказал Саня и уронил его наземь. Извивающееся существо тут же стало углубляться в грунт.

– Когда он окончательно покраснеет – пиши пропало. Понимаешь, сколько нам осталось?

Таня села на корточки, запустила пальцы в волосы, заныла. Ее била мелкая дрожь.

– Ой, елки-палки. – только и сказал я.

Юдин, удовлетворенный произведенным эффектом, вернулся к уничтожению содержимого бурдюка. Упреждая мои действия, он нашел нужным добавить:

– Можете не надеяться, не поделюсь. В наказание за блуд подыхайте трезвыми. – И, порядочно отхлебнув, завел новую покойницкую: – Черный ворон, черный ворон, что ты вьешься надо мной.

Я готов был орать и жрать землю. Но что толку? Умереть достойно – вот и все, что остается.

– Чу! Прислушайтесь к звукам приближающейся смерти! – театральная эффектность друга уместной мне никак не казалась. Но, к своему ужасу, я стал слышать то же, что и он. И от звуков этих волосы у меня на голове стали шевелиться, словно какие-то суверенные существа.

Это были барабаны. В диапазон доступный уху они врывались один за другим, пока их число не достигло нескольких десятков.

– Это вам не жрецы, – растягивая слова, проговорил Юдин. – Это карательный отряд воинов, которые всю свою долгую жизнь посвятили искусству убивать. Так что можете начинать молиться. Скажите друг другу все, что не успели.

Черт! В сердцах я треснул кулаком по алтарю, так как просто не знал, чем еще выразить свою досаду. И тут началось такое.

Сначала я прилип к нему, как к магниту. Но это чепуха по сравнению с тем, что стало происходить мигом позже. Пока я безуспешно пытался оторваться, из глубин самоцвета в небо ударил луч света, ослепительный, словно огромная сварочная искра. Больно не было, но и приятно тоже. Мне было не до удивления, и я, обеспокоенный своим странным пленением, жмурясь, отдирал от алтаря руку. При этом имел неосторожность попробовать оттолкнуться второй рукой и тоже прилип. Тут лучи стали зажигаться один за другим, превратив ту сторону алтаря, подле которой корячился я, в подобие светящегося дикобраза.